Отец илиодор

В Вятском Посаде нередко можно встретить насельника Оптиной пустыни иеродиакона Илиодора

28 ноября 2018

Иеродиакон Илиодор (Гариянц) так рассказывает о своей встрече с Оптиной пустынью и старцем Илием:

— Когда я только выбрал монашеский путь, я поступил в Свято-Троицкую Сергиеву лавру, нес почти в течение четырех лет — с 1985 по 1989 годы — послушания у отца Кирилла (Павлова). Думал, что так и останусь в Лавре, но батюшка Кирилл сказал:

— Ты подожди…

Наступает 1989 год, и он благословляет меня в Оптину пустынь. Вызывает к себе и говорит:

— Георгий (так меня звали до пострига), тебе завтра уже надо ехать в Оптину.

Я даже растерялся:

— В какую Оптину?!

А батюшка мне:

— Это — монастырь, Оптина пустынь, открывается в Калужской области под городом Козельском.

«Что за Козельск? — думаю я. — Козел там, что ли, какой или козы живут? Ни разу не слыхал!»

Говорю:

— Батюшка! Господь с вами! Какой Козельск?! Куда я поеду? Никуда я не поеду!

А отец Кирилл улыбается:

— Ты поезжай, поезжай! Там — монастырь… А почему ты не хочешь?

— Прежде всего, потому что там не будет вас!

А старец Кирилл отвечает:

— Там будет отец Илий!

Я тогда еще грешным делом подумал: «Ну, какой такой Илья может сравниться со старцем Кириллом?»

Батюшка Кирилл стал моим первым духовником. Так я тогда и сказал отцу Кириллу. А он в ответ опять улыбается:

— Нет-нет, ты поезжай!

Я перед ним на колени упал:

— Батюшка! Хотите — выгоняйте меня, но я туда не поеду!

Смотрю, он замолчал, опустил голову. Рассердился даже. После паузы говорит:

— Так, ну ладно, раз ты меня не слушаешь, иди к преподобному Сергию в Троицкий Собор! И спроси у Преподобного, что он тебе скажет…

Я усомнился: «Ну, как это я у раки благословлюсь? Что, мощи Преподобного мне что-то скажут, что ли?»

Вслух говорю:

— Батюшка, да вы что?..

А он мне:

— Все! Иди!

Встал и вышел.

Разговор наш происходил внизу, в посылочной, где обычно старец принимал народ. А он поднялся к себе в келью на втором этаже. Я опешил, стою весь бледный, ноги трясутся… Не знаю, что и делать. Но пошел к Преподобному, раз батюшка благословил.

Иду, а у самого — слезы в три ручья, рыдаю, думаю: «Ой, вот это попал! Как с батюшкой-то Кириллом расстаться?! Четыре года у него окормлялся, а теперь иди в какую-то Оптину, в Козельск какой-то, к какому-то Илье!» Доплелся с этими мыслями к преподобному Сергию. А это был день, когда там читался акафист Божией Матери. Пятница или воскресенье — сейчас не вспомню.

В общем, собрался народ и величает Богородицу. Я боком протиснулся сквозь толпу к раке с мощами Преподобного, рухнул на колени, уперся головой в раку и плачу навзрыд, думая: «Что делать?!.. Как быть?!» Вот так и повторял. Но ничего в голову не приходило, кроме: «Козельск! Оптина!» Я ведь впервые эти названия от старца Кирилла и услышал. Но что это за Оптина?..

Пока минут 30 читался акафист, я все плакал, стоя на коленях на полу. Но вот акафист закончился, люди начали прикладываться к иконе и потихоньку расходиться. Скоро должны были прийти уборщицы, и меня тоже попросили бы выйти из храма. А я так ничего и не понял. Батюшка-то вразумлял: «Преподобный тебе все скажет!» Опять я заплакал, направил последние силы к молитве и спрашиваю: «Господи! Ну что мне делать-то?.. Преподобный, что делать мне?!»

Вдруг толпа шарахается в сторону, и я слышу голос:

— Иди в Оптину!

Думаю: «Ничего себе! Галлюцинации, что ль?» Ведь кроме меня никто не мог знать о моем деле. Я на коленях, люди в храме, чей же это мог быть возглас? Надо, думаю, еще послушать… Опять я заплакал. Проходит еще минут пять или десять, и вдруг снова слышу:

— Иди в Оптину!

Уже громче, настойчивее. Я аж подпрыгнул на месте, а слезы высохли. Это не галлюцинация, а чей-то окрик. Поднимаюсь с колен и вижу такую картину: один блаженный перелез на солею, а монахи схватили его и выпроваживают. Выталкивают его, а я вытянулся во весь рост и понял, что слова-то эти от него исходили. Я к нему:

— Чего? Чего?

Про Оптину-то мне только батюшка Кирилл один и говорил. А он мне в ответ:

— Я тебе сказал: иди в Оптину!

Но тут его уже утащили.

Я встал как вкопанный, думаю: «Ну ладно!» И поплелся назад, к отцу Кириллу, а он меня спрашивает:

— Ну, что тебе сказал Преподобный?

И улыбается, слегка прищурившись.

Я отвечаю:

— Ну что? Сказал: «Иди в Оптину!» Блаженный там один был…

А отец Кирилл мне:

— Ну ладно, пошли!

И мы отправились в келью, где отец Кирилл читал нам по вечерам.

Так я и оказался в Оптиной.

«Ангел» в кирзовых сапогах

Я тогда была совершенным неофитом. Наверное, я до сих пор им и осталась. И, честно говоря, мне совсем не хочется взрослеть.

Но в те дни это было то настоящее, первое неофитство, когда ты вдруг открыл для себя новый удивительный мир. Ты еще ничего не понимаешь, но все вокруг кажется божественным. На каждом шагу происходят чудеса, знамения и откровения. И хочется веровать и исповедовать. И все положить Богу к ногам. Молитва чиста и горяча, ты просишь помощи во всем. И во всем ее получаешь.

Тогда со мной случилось мое первое оптинское чудо. У меня болел раком отец. Состояние его было уже тяжелым, анализы — очень плохими. И вдобавок ко всему у него начался стоматит. Весь рот и горло были в язвах. Он буквально разлагался изнутри и в квартире стоял жуткий запах.

В ту поездку я зашла в Введенский храм. Увидела икону целителя Пантелеимона, она там справа, и начала молиться, чтобы он вылечил моего отца. Было воскресенье, море народу. И вдруг через всю эту толпу ко мне пробирается странный человек. Какой-то ряженый — косоворотка с народными мотивами, кирзовые сапоги, борода.

— Тебе обязательно нужно взять масла из лампадки Пантелеимона, — сказал он мне.

Схватил меня за руку и потащил сначала искать пузырек, а потом — монахов, чтобы взять благословение.

Я особо не сопротивлялась, так как была уверена, что в монастыре ничего просто так не происходит.

А этот явно заигравшийся в ролевые игры человек — не больше не меньше, как ангел Божий. Или, как минимум, посланец Господень.

Как покажет будущее, я была не очень далека от истины.

— Ты еще детей своих будешь этим маслом мазать, — сказал мне «ангел» в кирзовых сапогах, когда процедура изъятия масла была закончена.

Детей я им, правда, не мазала, потому что извела все на свой беременный первой дочкой живот. Эта поездка в Оптину пустынь случилась в конце мая, а в ноябре я уже буду замужней и непраздной. Но между этими событиями случилось настоящее чудо.

Оптинские чудеса, или У Бога случайностей не бывает

Я вернулась из поездки и рассказала маме о странном человеке и масле. Она попросила у меня пузырек и капнула несколько капель в рот отцу. Я уже писала, что он болел. По прогнозам врачей ему оставалось совсем немного.

— А где запах? — спросила на следующий день медсестра, которая каждый день приходила к нам домой делать уколы.

Мы и не заметили, что этот отвратительный запах исчез. Вскоре отец сдал анализы и они оказались нормальными. Он прожил еще несколько лет и впервые в жизни исповедовался и причастился.

Прошли годы, отца уже не было в живых.  И, листая православный календарь, я увидела, что 24 октября — день памяти преподобных старцев оптинских. Чьими молитвами и случилось то чудо, я уверена. И 24 октября у моего отца день рождения. Случайность? Для кого-то может быть. Но я так не думаю.

Как я вышла замуж

Чудо — это милость, это огромное утешение. И я верю в чудеса и люблю о них писать. В моей жизни их было много.

Я сама пришла к вере через чудо и в этом уверена. Тогда я была не то, что атеисткой, а богоборцем. Но однажды мой верующий знакомый позвал меня на службу:

— Ты зайди, посмотри хотя бы.

И я зашла — «поглазеть на идиотов». То, что я испытала, помню до сих пор. Я вжалась в стенку и по щекам у меня текли слезы.

Я вдруг поняла, что Бог есть. Вот же Он. Он ждал меня все эти годы. И здесь, рядом с Ним — мой дом, и я уже никогда не смогу отсюда уйти.

Господь принял меня со всеми моими ошибками, падениями, заблуждениями, со всем моим глупым богоборчеством. Это была притча о блудном сыне в моей собственной жизни. Явная милость Божия. Евангелие — это ведь не что-то, что было давно. Оно сейчас. И есть, и будет…

Чудом было мое замужество. Когда я, так резко пришедшая к Богу, мечтала о верующем муже и большой многодетной семье. Время шло, мне было далеко за двадцать, а церковные женихи ко мне с предложением руки и сердца в очередь не выстраивались. Тогда в храме Христа Спасителя мне случайно попалась в руки книга о Ксении Петербургской. Я услышала о ней впервые.

В книге я вычитала, что у этой святой просят помощи в замужестве. Ехать в Питер у меня тогда возможности не было, но я нашла в интернете адрес часовни на Смоленском кладбище, где находится ее могила. И написала письмо. Огромное, на нескольких страницах. Я рассказывала о себе, о своей жизни, которая еще недавно была безбашенной и богемной — тогда я училась в театральном ВУЗе. О том, как мечтаю о семье. И просила служителей часовни помолиться обо мне Ксении. Попросить у нее мужа для меня. Искренне, «по-детски», без тени сомнения, я верила, что теперь-то все будет хорошо.

«Это был он — бородатый и с крестом!» Как я вышла замуж по молитвам блаженной Ксении

Я отправила то письмо и недели через две получила по почте ответ со словами поддержки. И маленький лепесточек, освященный на могиле. Много лет я берегла его, а потом подарила нашему другу-алтарнику, который тоже мечтал о семье, но невесту найти не мог.

А еще через две недели я уезжала с друзьями на Украину. Там они предложили зайти в гости к их другу — Вадиму. Помню, открылась дверь, я увидела его и поняла:

— Это он.

Через несколько дней он сделал мне предложение. А еще через месяц мы поженились. И сейчас у нас пять прекрасных дочерей. Все, как я мечтала и о чем просила…

И я верю, что тогда, в той истории с лимфомой Вадима, когда диагноз то ставили, то снимали, тоже все случилось по Промыслу Божиему и по Его милости. Зачем-то нам надо было все это пережить. И, вспоминая те дни, сердце замирает. Настолько близко был Господь, Который Своей рукой отвел нас от края бездны.

Прихожанка Алевтина Соболева:

Такого ухода надо заслужить!

Как хорошего актера, провожая в последний путь, благодарят аплодисментами за труды, так простого Оптинского монаха провожают радостным пением, прославляющим Царицу Небесную, в память о духовном учителе и наставнике.

Он воспитал целую плеяду христианских душ. Он научил петь и духовно радоваться многих Оптинских паломников.

Пожалуй, самым запоминающимся событием в сердцах и умах паломников родной обители, после многочасового всенощного бдения, является соборное пение Акафиста Пресвятой Богородицы, а также Агни Парфене, Христос Анести под руководством покойного отца Илиодора.

И нет места печали и горести духовной, есть только человеческая скорбь и боль утраты, но нет уныния и тоски, ибо многие уверены, что этот человек, это служитель Христов, удостоен будет жизни вечной в чертогах Царских.

Во Блаженном Успении, подай Господи, новопреставленному иеродиакону Илиодору вечный покой.

Игумен Михаил, наместник монастыря «Спаса Нерукотворного пустынь» села Клыково:

«Для нас это большая утрата, таких людей мало, практически нет. Человек был очень активный, значимый. Таких немного. Бывает, человек хороший по своим нравственным качествам, но не активный. Так вот, отец Илиодор никогда не оставался равнодушным, если знал, что у человека беда. Помогал любому, не было никакой грани. Все нуждающиеся бежали к нему, знали, что откликнется, поможет. Около него всегда была толпа людей, которые любили и надеялись на него. У отца Илиодора всегда под мантией были сумочки, в которых он носил гостинцы. Когда к нему подходили, то всегда раздавал, никто не уходил без подарка.

Я когда в свое время приехал в монастырь Оптину пустынь, первый, кто меня встретил, это был отец Илиодор. Он очень участливо меня водил по монастырю, показывал, рассказывал, он мне запомнился именно таким: открытым, добродушным.

Я был в монастыре на послушании водителем, помню, он ко мне подошел, говорит: «Поехали». А было уже около полуночи. А ему, оказывается, нужно было забрать из роддома роженицу, которая попросила его об этом – ей не на чем было добраться.

Его и меня потом отругали, что это было без благословения. Но он всегда стремился помочь.

Еще запомнилось: я запозднился, никого уже в монастыре не было. Отец Илиодор увидел меня: «Пойдем, поможешь мне». Пошли к нему в келью и до 5 утра переставляли какие-то коробки. А потом я понял, что весь смысл того, что мы делали – это был у него такой подвиг. Чтобы не спать, он всю ночь что-то делал. Бывало, не выдерживал без сна: братья рассказывали, что приходя на полуночницу в храм, наблюдали, что батюшка во время поклона засыпал. Но всегда занимался самоуничижением, не давал себе расслабиться. Это хорошее качество для монаха.

Помогал строить храмы, не только в Калужской области».

Сочинения[править]

  • Видение монаха (М., 1907)
  • За что царь распустил Вторую государственную думу (Харьков, )
  • Когда же конец? (М., )
  • Правда о Союзе русского народа, Союзе русских людей и др. монархических партиях (Одесса, 1907)
  • Его преосвященству, преосвященнийшему Гермогену, епископу Саратовскому и Царицынскому иеромонаха Илиодора доклад (М., 1908)
  • Где ты, Господи? Из поучений иеромонаха о. Илиодора (Сухум, 1911)
  • Святой чорт. Записки о Распутине. С предисловием С. П. Мельгунова. Типография Т-ва Рябушинских. XV, 188 c. М., 1917, 1991.
  • Тайны Дома Романовых (М., 1917)
  • Это Савл, а не Павел (Шанхай, 1937)

Чудо с картошкой

А еще у нас с Вадимом случилось там чудо с картошкой. Маленькое, но очень теплое.

Мы оставили маленькую Варю моей маме и вдвоем отправились в это монастырь. Сняли две койки в вагончике в соседней деревне и прожили там десять дней, принимая ванну в реке Жиздре и там же стирая.

Позже мы очень подружимся с хозяином угодий, где мы жили, Петровичем. Сейчас ему больше 90 лет, он в здравом уме. Разводит пчел, качает мед, обрабатывает свой огромный огород, копает картошку, сам водит какую-то жуткую машину еще советских времен и в четвертый раз женат. Я его навестила этим летом.

А 15 лет назад мы просто постучали с мужем в первый попавшийся дом.

Тогда в окрестностях Оптиной не было ни трапезной, ни продуктового магазина. Или мы просто о них не знали. Мы привезли  с собой из Москвы гору лапши быстрого приготовления и кофе «3 в 1». Этим и питались. Где-то через 4–5 дней желудки у нас завязались в узлы, лично мне было уже не до молитвы и всего другого высокодуховного.

Помню, шли мы как-то со службы. Живот у меня болел невозможно. А в вагончике нас ждала вся эта химия.

— Господи! Сейчас бы картошечки отварной, — подумала я.

Смотрю, а у нас под ногами разорвавшийся пакет с картошкой. И никого. Взяли мы ее и потащили в свое «логово». И попросили жену Петровича (по-моему тогда еще вторую) сварить нам ее. За деньги.

— Да вы бы раньше попросили, я вам и своей бесплатно бы сварила, — сказала она.

Но вкуснее той найденной картошечки я мало что ела.

Место силы

Чудом были в моей жизни люди. Человек вообще самое большое чудо. Смотришь — вроде бы совсем никчемный, опустившийся, всеми презираемый. Как Наташка, например, пьяница и попрошайка. Много лет она просила милостыню у нашего храма.

Трезвой она никогда не была, пила так, что у нее отказывала печень, ходила под себя. Валялась на земле, синяя и вонючая, блевала и стонала. А когда у меня заболел муж, вместе с другими нищими она собрала для меня деньги.

— Не побрезгуешь, Лен? — Протянула она мне небольшой пакетик.

Год назад она пропала. Я искала ее, но так и не нашла…

Чудо — тот, кто вдруг приходит на помощь совершенно незнакомым людям. «Друзья, а давайте соберем денег вот этому нуждающемуся. Вы его не знаете, но поверьте на слово». И деньги собираются.

Каждые 50–100–500 рублей — это чудо. Потому что сердца человека коснулся Христос, и он не смог пройти мимо.

Стал тем самым самаритянином. Это опять Евангелие, здесь и сейчас.

А еще чудом  может стать место. Город, улица, дом или какой-то храм. Ты оказываешься там и вдруг понимаешь, что это твое, родное. Ты уже пустил здесь корни. Здесь поет душа и дышится легко.

Для меня такое чудо, такое место силы — Оптина пустынь. Я, собственно, и начала эту статью, чтобы написать о ней. Только немного увлеклась.

Три чуда о людях

Я верю, что туда меня привел Господь. Помню, мне долгое время постоянно попадалась на глаза книга «Пасха Красная». То в храмах, то у друзей на полках, то на каких-то книжных развалах. Мне настойчиво советовали ее, но я почему-то не хотела. Она казалась мне какой-то страшной. Вся красная, как в крови, и посередине на обложке — монахи. Хотя я совсем не знала, о чем она. Однажды мне буквально сунул ее в руки продавец, стоящий у лотка в метро. И я сдалась.

Я прочитала ее на одном дыхании. Захлопнув, я сразу нашла первую попавшуюся паломническую поездку и через несколько дней уже была в Оптиной пустыни. И сердце прилепилось к ней навсегда. Это было еще до замужества.

Все тогда было как-то быстро, сумбурно. Мы бегали с нашим гидом туда-сюда. Никуда не успевали, даже в туалет. Но даже «на бегу» я поняла, что это мое. Запела душа. На сердце было радостно и спокойно одновременно. И не хотелось никуда уезжать. Наверное, это была благодать.

Игумен Симеон (Кулагин):

Оптина Пустынь прощается с одним из своих собратьев – иеродиаконом Илиодором. После отпевания, когда началось последнее целование, и сотни людей подходят ко гробу, чтобы проститься с тем, кого они называли Авва, храм вдруг наполнился пасхальным и радостным пением. Народ запел – «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!» И действительно, любой знавший отца Илиодора может сказать – этот человек всей своей жизнью, наполненной любовью к Богу, Пресвятой Богородице и ближним – свидетельствовал о Вечности.

Отец Илиодор был очень разносторонним человеком и прожил долгую жизнь. В 1980-х годах он пришел в Троице-Сергиеву Лавру, где несколько лет прожил рядом со стоим старцем – архимандритом Кириллом (Павловым). В 1989 г., когда началось восстановление Оптиной Пустыни, отец Кирилл благословил его присоединиться к братии этой славной обители. На протяжении тридцати лет отец Илиодор нес подвиг, примеров которому не так много в Церкви – он всего себя отдавал служению тысячам и тысячам паломников со всего света стекающихся в Оптину.

И опять же, не так много примеров, когда монах в сане диакона стал духовным наставников поистине огромного количества православных христиан – священников, монахов, мирян. Отец Илиодор полностью свою жизнь, свои силы и способности посвятил этому служению. Он никогда не был без дела или занят собой – поэтому он не знал, что такое уныние. Он практически не спал – меня, многолетнего его соседа, это поражало.

В 5:30 утра уже немолодой монах приходил на братский молебен у мощей старца Амвросия Оптинского. Обязательно служил литургию в одном из храмов обители. После этого его уже ждали люди, приехавшие для духовного общения. Обойдя с чадами все оптинские святыни, потрудившись на просфорне и посетив соседние обители – Шамордино и Клыково, обязательно пропев Агни Парфене в храме после вечернего богослужения, поздно ночью отец Илиодор заканчивал свой день пением акафиста в часовне трех убиенных на Пасху монахов.

Вернувшись в келию, он немного отдыхал в кресле, так как его кровать всегда была заставлена книгами, иконами, конфетами – духовными и телесными утешениями для богомольцев. И рано утром вновь начинался день наполненный молитвой, радостью и трудами. Его наставления отличались такими качествами, как любовь, рассудительность и тонкое чувство юмора. Не жалея себя, он был более чем снисходителен с ближнему, и этим многие пользовались. Но духовные дары, а также удивительный ум и эрудиция, зачастую скрываемые за юродством, позволяли ему глубоко видеть состояние души и дать верное наставление.

Монастырская жизнь устроена по строгому уставу и мне, по послушанию, иногда приходилось делать замечание старцу. Конечно, он всегда смиренно принимал это, а иногда и опускался на колени, прося прощения. Его духовные чада существенно помогали братской трапезной монастыря продуктами. И отец Илиодор просил разрешения после воскресной литургии накормить их обедом. Получив благословение на это, авва вышел на крыльцо трапезной и стал звать на обед не своих вполне обеспеченных чад, а тех кто искал около монастыря помощи, просил милостыню, покинул монастырь из-за своего пьянства. Увидев это я не мог дальше призывать отца Илиодора к порядку, получив пример того, что Истинная Любовь выше наших представленний о порядке.

Отец Илиодор особо почитал, точнее – любил, Прествятую Богородицу. Она, несомненно, также любит своего верного послушника. Авва, уроженец Кавказа, ушел в мир иной в день празднования Иверской иконы. Его погребение состоялось в день памяти оптинского чудотворного образа Борогодицы «Спорительница хлебов». А через сорок дней мы будем молиться о его упокоении в день Введения во храм Пресвятой Богородицы – главный праздник Введенской Оптиной пустыни и день его диаконской хиротонии.

Молись и ты о нас, авва…

«Что у вас за семья без Марии…»

А однажды я поехала в Оптину практически на сносях. Тогда я ждала четвертую, Тоню. То паломничество запомнилось мне не только чудесами, но и тем, что меня в живот укусила оса, а в Козельской больницы мне из шеи доставали клеща.

А еще меня тогда встретил в монастыре иеродиакон Илиодор и угостил черешней. И рассказал, что у его бабушки было 22 ребенка. Они родом откуда-то с Кавказа. Дед украл (!) ее в 15 лет, она начала рожать. Были двойни, тройни… Младший ребенок появился на свет, когда ей был 51 год.

— Кто у вас там? — спросил он, показывая на живот.

— Антонина.

— Будет и Мария. Что у вас за семья без Марии…

Я вспомню  об этом через три года, когда родится Маша. И то не сразу. Мы назовем ее так, потому что роды начались 11 октября, в день памяти преподобных Кирилла и Марии. А потом, уже с ней, я встречу отца Илиодора и вспомню. «Какая семья без Марии…»

Тогда же мы познакомились в Оптиной с одной семьей. Точнее, познакомились папы. К моему мужу, который был с тремя дочками, подошел мужчина. И представил трех своих сыновей-тройняшек. На этой почве они и начали общаться. А потом уже подтянулись и мы, мамы.

Сначала ей диагностировали бесплодие, а потом — рак. Но в больнице врачи сказали: «Вы беременны»

Мама трех мальчиков рассказала, что у них с мужем долго не было детей. Лечились , молились и все никак. Когда они уже готовы были отчаяться, кто-то рассказал им об Оптиной пустыни и преподобном Амвросии. Они приехали сюда, молились у мощей, читали акафисты. И через месяц она забеременела. Тройней! Когда мы их встретили, мальчишкам был год. И они все приехали в монастырь благодарить Бога и Амвросия Оптинского за это чудо.

Да… Оптина — это мое место силы. Удивительная, святая земля, по которой ходили великие старцы. И сосны до неба, которые их видели. Как же было тяжело в этот карантин. Когда мы сидели в деревне, совсем рядом, а она была закрыта. Вот же она, а не попасть. Я приезжала туда и бродила вокруг. Встречала в лесу монахов:

— Мы скоро откроемся, приезжайте, — утешали  они меня.

Но об Оптиной я могу говорить бесконечно… Наверное, на этом стоит уже остановиться.

«Я буду о ней молиться…»

В другую нашу поездку мы познакомились там с Ольгой. Сейчас она в Израиле, в монастыре. А тогда мы ехали на такси из Козельска в Оптину и увидели женщину, которая шла пешком. А идти ей было километра три. И подвезли.

Ольга оказалась постоянной паломницей Оптиной пустыни и духовным чадом игумена Антония. Сама она из одного российского южного города, но приезжала сюда каждый год. Мы с ней подружились и общаемся до сих пор.

В ту поездку Оля много водила нас по окрестностям монастыря, показала источники, волшебной красоты озеро за скитом. Вместе мы съездили в Шамордино. А еще она много рассказывала о своем духовнике и хотела меня с ним познакомить. Но, если честно, игумена Антония я боялась тогда панически.

— Отец Антоний удивительный человек. Он занимается теми, от кого все отказались, — рассказал мне этим летом один местный батюшка. — Всякие колдуны, ведьмы, бесноватые, которых и исповедовать-то страшно. У одних монахов тетушки окормляются. Все такие послушные. Другой — «по бабушкам-белым платочкам».

А вся нечисть — к отцу Антонию. Он их вечно спасает.

Большой, суровый, немногословный, с каким-то пронизывающим взглядом и вечными листовками и брошюрами, которые он дает всем в руки. В общем, я тогда воздержалась.

А через несколько лет у одной моей знакомой, дорогого мне человека, родилась дочь. Отец ребенка сразу сбежал. А она сама вдруг впала в какое-то лютое богоборчество и начала проклинать Бога, Церковь и «попов». Это было что-то страшное. Мне очень тогда хотелось, чтобы у нее как-то все наладилось, чтобы она нашла утешение хотя бы в храме, но это было невозможно. Она и со мной прервала общение на этой почве.

Маразм, чудеса и Матрона Московская

В те дни ко мне в Москву в гости приехала Ольга. Я рассказала ей эту историю, и она предложила мне написать письмо отцу Антонию. Попросить  помолиться. А она передаст. Она как раз направлялась в Оптину пустынь.

Я описала все это и передала. И очень скоро мне позвонила та моя знакомая и попросила стать крестной ее дочери. Я сначала не могла поверить, зная ее отношение к православию.

Где-то через год я увидела отца Антония и хотела поблагодарить. Но только открыла рот, как он дал мне в руки какую-то книжку:

— Читай вот эти страницы.

И в этой книге я нашла ответы на многие мучившие меня вопросы. А они были и очень серьезные.

Этим летом я была в Оптиной пустыни с дочками. Мы сидели на лавочке и мимо нас прошел отец Антоний. Суровый и собранный, как всегда. Увидев  Машу, он вдруг заулыбался, остановился и начал с ней общаться. Тогда я набралась смелости и поблагодарила его за те молитвы.

К Маше в Оптиной вообще все очень тепло отнеслись. Один монах начал с ней играть и дал нам просфоры. Другой, проходя мимо, спросил меня:

— Это Ваша дочь?

— Да.

— Как ее зовут? Я буду о ней молиться.

Молитесь, пожалуйста, батюшка.

Ираида, православная козельчанка:

«Сегодня мы все в слезах, не можем успокоиться. Такие рождаются на миллион один человек. Ему сейчас хорошо, он отошел ко Господу. Ужасно то, что мы остались без него. К нему съезжались, наверное, со всего мира. Почти все кабинеты медицинские освящал он, да и многие учреждения тоже – везде от него висят иконочки. Его не нужно было просить о помощи, он сам подходил, спрашивал, как дела, все ли в порядке. У него была удивительная память, помнил имена всех. Наверное, потому что за всех и молился. Относился ко всем, как к родственникам. Для него мы все были родными. За ним гурьбой ходила молодежь, всем хотелось ближе находиться к нему. А сколько детей он привел к вере! Легко вступал с ними в разговор. Разговор переходил в наставления, конфетку всем даст, иконку, у кого нет крестика – пойдет купит, подарит. Дети от него не отходили.  Никогда не оставался в стороне от проблем других людей. Когда у моего сына возле монастыря сломалась машина, то он сам, вместе с батюшками, помогал толкать ее. Чем он отличается от других? Его не нужно было звать в беду, приглашать, он чувствовал, когда человеку плохо, и приходил сам. Как ангел звал его. Он почти не спал, у него болели ноги, а он все рвался помогать».

Подготовлено редакцией газеты «Козельск»

Священник Дмитрий Торшин, настоятель Успенского храма в селе Озерское:

«Отец Илиодор вёл такую жизнь… истинно христианскую, которая есть для нас всех – пример. Это теплота, забота отцовская, которую чувствовал каждый человек, который знал отца Илиодора. Я думаю, каждый, кто был с ним знаком, уверен, что Илиодор к нему относился по-особенному. Потому что никто из людей не получал большей любви, как от него. Если бы мы были людьми неверующими, то получив это известие… это просто… ну, в окно выйти. Но поскольку мы люди, знающие о том, что происходит с человеком после его смерти, после того, как он уходит на небо, то вместе с этой скорбью чувствуем, наверное, радость того, что у нас есть молитвенник и заступник. Ну вот как мы к святителю Николаю обращаемся, так у нас появился ходатай ко Господу – отец Илиодор. И будет оказывать нам заботу – наверное, даже больше, чем на земле, т.к. не будет ограничен такими понятиями как пространство, время. Все мы осиротели, но в этом есть и определенная радость. Это жалко нас, что мы остались без него.

Я когда только начал служить на приходе, он всегда мне звонил, переживал за меня, интересовался моими делами. Отец Илиодор был единственным человеком в моей жизни, кто мог позвонить в 2 часа ночи и спросить: «отец Дмитрий, как у тебя дела?». Я, естественно, говорю, что все хорошо. А он: «Как обстановка, есть, что кушать?». Я опять: «Да, все хорошо», а он мне: «Открывай холодильник, что там у тебя есть?». Заставлял перечислить, что у меня лежит, чтобы убедиться, что не голодаем. И так не только со мной, заботился обо всех. Были случаи, когда у человека была тяжелая ситуация, отец Илиодор приезжал, по-отцовски заботился».

Самуил, духовное чадо иеродиакона Илиодора, руководитель социального благотворительного фонда «Покров»:

 «Моя жизнь в Оптиной началась с него. У меня были неприятности с бизнесом, позвонил ему. Он огорчился за меня, сказал: «Давай, бегом ко мне». Я приехал, был рядом с ним. Потом уезжал, но понял, что не могу без его помощи, вернулся. Через какое-то время он меня благословил помогать отцу Дмитрию в Подборках.

Это очень большая утрата для нас всех. Он – монах с большой буквы. Человек-душа. Никогда не было случая, чтобы он не помог тому, кто нуждался. У него телефон просто не умолкал. Всегда жил всеми.

Я бывал с ним в братской трапезной. Ел он очень мало, зато других кормить старался до отвала. Заботился, ну как мать о нас, чадах.

Всегда помнил о моих именинах, никогда не забывал поздравить. Он был большой, высокий. И когда при встрече обнимал меня, это было, как будто бы жизнь начиналась заново.

Несколько раз возил его в Москву. Наедине с ним ехать, разговаривать всю дорогу – это было большое счастье для меня.

А как он музицировал, как играл!.. У отца Дмитрия дома есть пианино, и батюшка, когда приходил к нему в гости, то всегда садился за инструмент и играл».

Личность Илиодора[править]

Бывший член президиума Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства (ЧСК) А. Ф. Романов вспоминал в начале 1920-х годов, что книга Труфанова о Распутине при документальной проверке оказалась наполненной вымыслом; множество телеграмм, которые в ней привёл Труфанов, никогда в действительности не посылались. Бывший заведующий следственной частью той же ЧСК Г. П. Гирчич позднее отметил, что в сочинении Илиодора были помещены вдобавок к апокрифическим телеграммам и разные басни.

Писатель Е. Н. Чириков размышлял в 1920-х годах об Илиодоре:

Квинтэссенция личности Илиодора

Из телеграммы архиепископа Алеутского и Северо-Американского Евдокима (Мещерского) от 23 августа 1916 года в адрес Святейшего Синода (сохранена лексика автора):

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Adblock
detector