Анализ страницы ильи забежинского вконтакте

Содержание:

Старец женихов не благословлял, но пришлось спасаться чадородием
Обсуждение современных проблем и нестроений Церкви:
И Бог появился
Адам тот же, и Христос тот же, и дьявол тот же
Каноны и догматы
Основная информация
У вас икона мироточит? Слава Богу, нет!
Удобные указания взамен неудобных
Церковь – пространство Свободы
И Вася повернул направо
Слишком шумные дети и никакого спасения

Старец женихов не благословлял, но пришлось спасаться чадородием

Теперь история про Васину маму.

Анастасия Витальевна происходила из благочестивой украинской православной семьи, которая проживала в большом селе не очень далеко от города Киева. В селе этом был большой храм, практически собор, где настоятель, седой и одновременно чернобровый, почитался в округе старцем, так как потратил многие уже годы на борьбу с кодами, номерами, женскими брюками и женскими стрижками, то есть торчащими из-под платков, как он говорил, «кобылячьими челками», всей-всей этой нечистью, препятствующей спасению честных христиан.

Старец давно уже поглядывал внимательно на девицу Анастасию, женихов искать не благословлял и возвещал родителям ее особое некое великое предназначение. Наконец, по достижении ею девятнадцати лет старец объявил матери послать девицу в город Санкт-Петербург для поступления на жительство в один известный женский монастырь. И вот как раз на пороге того самого монастыря жизнь Анастасии Витальевны и переменилась к этому самому великому поприщу.

Поезд ее из Киева пришел поздно вечером. До монастыря она добиралась на трех трамваях. Игумении в городе не оказалось, отбыла в Святую Землю в паломничество, а сестры пустить ее не решились дальше порога в ночное время и посоветовали пойти поискать жилье где-нибудь до утра. Вот тут и пришел ей на помощь молодой еще в ту пору Иван Сергеевич П., который именно в тот самый час промыслительно испытал горячее желание побывать под стенами вышеупомянутого монастыря, переживая особое молитвенное настроение, которое требовало от него не только помолиться, но еще и приложиться коленопреклоненно к вековым камням, составлявшим цокольный этаж монастыря, правее от главного входа.

И вот, значит, облобызав священные камни и подымаясь с колен, увидел он диво дивное и чудо чудное, украинскую красавицу Анастасию Витальевну с коричневым дерматиновым чемоданчиком в руке и отчаянием в сердце. Он, конечно же, не смог бросить ее на берегу тихой закованной в гранит петербуржской речки, над которой возвышался вышеупомянутый монастырь, и позвал ее провести ночь в его маленькой комнатке в большой коммунальной квартире где-то в Московском районе. Конечно же, исключительно с христианскими мотивами странноприимства и нищелюбия.

Конечно же, Иван Сергеич был человек не только верующий, но еще и порядочный. Ничего такого он в уме и не держал, когда привез киевскую гостью к себе домой, уложил спать на раскладушке, а наутро предложил ей до поступления в монастырь провезти ее, показать петербургские святыни. И на следующий день еще повез показывать святыни. И еще на следующий. Потом, когда святыни кончились, он возил ее и показывал просто разные церкви и соборы, потом часовни, потом, разумеется, кладбища и прочие петербуржские достопримечательности.

Все это время они, разумеется, усердно молились утренними и вечерними молитвами, а также читали акафисты и каноны и просто вели душеспасительные беседы о христианской жизни, отчего достигли друг к другу такого всестороннего расположения, после которого Иван Сергеич просто-напросто уже предложил девице Анастасии Витальевне пойти и обвенчаться и дальнейший свой жизненный путь в Царствие Небесное прокладывать вместе.

Анастасия Витальевна, конечно, была уже невероятно очарована христианско-подвижническим образом Ивана Сергеича, но пыталась приводить аргументы в виде благословения чернобрового киевского старца на монашество. На это Иван Сергеич ей отвечал в духе, что «наши-то старцы покрепче, небось, будут ваших-то», и действительно свозил ее к такому старцу с седыми бровями, который и наставил Анастасию Витальевну в том, что женщина спасается чадородием, тем более, погляди-ка: мусульмане рожают. А русские перестали. Демография в стране в упадке. Потому, чада, женитесь и размножайтесь, мое вам такое благословение.

Вот таким образом и образовалась крепкая православная семья, чью жизнь я не стану вам описывать в деталях, потому что, кроме подробностей ухода Ивана Сергеича от суеты этой семейной жизни в монастырь, более ничего о ней и не знаю. То есть я не знаю, как они там жили вдесятером в этой крошечной комнатке в коммуналке. Как и на что жили вдесятером, имея детское пособие от государства, не превышавшее одной тысячи двухсот рублей на каждого несовершеннолетнего, и нехитрую материальную помощь со стороны отца настоятеля за труды Ивана Сергеича по ночной охране храма. Да я и вообще ничего бы не знал про них и про Васю П., если бы не история, которая приключилась с ним не далее как третьего дня, в Светлый понедельник, сразу же после Пасхи.

Обсуждение современных проблем и нестроений Церкви:

Духовничество: ошибочное восприятие — игумен Петр Мещеринов
Православный епископат как новый класс капиталистов (избранные рассекреченные служебные послания к епископату) — Патриарх Московский и вся Руси Алексий Симанский
Постановление Синода о пастырском произволе священников и монашествующих на приходах — Московская Патриархия Русской Православной Церкви
Письмо «О вере, молитве, о немощах духовенства и о самом себе» — Константин Леонтьев
Девять поступков епископа, из-за которых уходят лучшие сотрудники из Церкви — Тревис Бредберри
«Духовный» туризм – чума монастырей, но многим обителям нравится — иерей Константин Камышанов
Как пережить разочарование в Церкви? — Савва Дукач
Благочестивый фасад религиозной детоксикации. Проблемы православных семей в примерах — Георгий Павлов
Психологические манипуляции в Церкви – как распознать и что делать — Наталия Скуратовская
Цель «Ахиллы» — дать площадку тем, кому есть что сказать, но негде — Алексей Плужников
Я надеюсь на революцию в РПЦ — Ахилла
И в голове один вопрос: «А судьи кто?» — иерей Димитрий Терехин
«Патриарх – это босс» — иерей Константин Пархоменко
Реальная практика Церкви не вполне соединена с учением — Александра Соколова
Церковь — не тоскливая среда — игумен Петр Мещеринов

И Бог появился

Он, судя по всему, достаточно долго так шел. Потому что начало смеркаться. Мокрые ноги отяжелели. Он спотыкался. Все реже обходил лужи. Рюкзак сползал, его приходилось все время встряхивать обратно на спину. Под ложечкой сосало нестерпимо. А конца и края тем столбам не было. А идти надо было, и он шел.

И вот так, почти уже в полной темноте, Вася подошел к широкой и глубокой канаве, которая пересекала линию передач. То есть он шел и думал, что вот-вот придет. А тут – канава. А за канавой дальше и дальше шла линия передач. Поэтому Вася не сомневался, что ему делать, и начал спускаться в канаву.

Там, по канаве, тек быстрый ручей талой воды. Через ручей были брошены какие-то кривые сучковатые палки, доски. И Вася, как спустился, начал медленно по этим палкам и доскам переходить. Он где-то ногами только шел, где-то наклонялся и вставал на четвереньки. Еще портфель падал с плеч. Еще ноги плохо слушались. И палки под ногами были мокрыми и слегка обледеневшими.

В общем, он упал. Где-то посередине ручья он поскользнулся и свалился в воду.

Там было неглубоко, по пояс Васе, не больше. Но он упал спиной, не ударился почти, но сразу же весь намок.

По другому берегу ручья, мокрый по самую шею, выкарабкался Вася наверх.

Стемнело. Сил у него не было. Он выкарабкался и лег на землю.

Его бил озноб. Одежда была ледяной и снаружи начала уже покрываться тонкой ледяной корочкой. Он взял рюкзак, прижал его к груди и попытался свернуться вокруг него клубочком. Про дальнейший путь вдоль линии электропередач он уже не думал, в мозгу его продолжали еще носиться какие-то обрывки мыслей, молитв, церковных пений, образы горящих свечек в храме, куличи, которые они вчера освящали, мама, учитель ОБЖ, снова свечи.

И посреди всего этого мелькания Вася понял, что вот сейчас уже должен появиться Бог, то есть Иисус Христос.

И Бог появился. И Вася понял, что он увидел Бога. Как он Его увидел, он не знал, просто знал, что это Бог. Сначала зазвонил колокол, он звонил тонко-тонко, как-то несерьезно, и сперва где-то в отдаленьи. А потом все ближе и ближе. И когда совсем звонко зазвенело, прямо над ухом, Иисус Христос наклонился к нему и стал трясти его за плечи.

И Вася сказал ему:

– Если хочешь, Господи, можешь меня и дальше трясти. Делай со мной, что хочешь.

А Иисус Христос наклонился совсем-совсем близко к нему и говорил, почему-то странно коверкая слова:

– Эй, чиво спишь, чиво мокрый такой? Ай-ай! Сафсем мокрый. Ай-ай! Сачем в канаву лазал? Сачем мокрый?

– Отнеси меня к маме, Господи, – сказал Вася. – Я к маме хочу.

Бог, у которого не было почему-то бороды и усов, как на иконах, а были густые рыжие брови и раскосые слегка глаза, светил Васе в лицо фонариком.

– К маме! Канеэшна, к маме сичас отнесу. Ай-ай! Сафсем халодний! На, сичас тибе сначала в маю куртка савернем. Иди сюда. Сичас на виласипеде паедем.

– К маме, Господи, – прошептал Вася.

– К маме! Канеэшна, к маме.

– Мы едем на велосипеде в рай, – подумал Вася, – к маме в рай. В рай…

В раю он очнулся от резкого запаха. Было жарко, и кто-то мазал его чем-то теплым и липким. Пахло как от пустых рюмок после большого церковного праздника.

Вася открыл глаза. Бог без бороды и с бровями заворачивал его в толстое мягкое одеяло.

– Бог… – прошептал Вася. – Иисус Христос…

– Какой Бог? Сачем Бог? – ответил Бог. – Я Рашид. Мы с Узбекистана приехали, тут дачу ремонтируем. Твоя мама уже званили. Дневник в рюкзаке сматрели, там телефон. Мама скоро приедет. А еще аценки сматрели. Ай, харошие аценки! Ай, харошие!

– Иисус Христос! – прошептал Вася.

– Да-да, Рашид! Я Рашид!

– А я Вася, – подумал Вася. Закрыл глаза и еще на всякий случай, добавил: – Это же я, Господи, Вася.

Адам тот же, и Христос тот же, и дьявол тот же

– Когда мы читаем историю Церкви, видим, что в ней бывали разные распри, иногда и между святыми. Как такое могло быть?

– Мы всегда забываем о том, что враг нашего спасения не дремлет, и главная его задача – лишить христиан мира и любви между собой. Главное – понимать, что это попущение Божие происходит для выяснения действительного нашего душевного состояния. Апостол Павел пишет: подобает быть разномыслию для того, чтобы выявились искуснейшие. И если эти разногласия используются Церковью и нами как членами Церкви не для злобы и ненависти, а для того, чтобы действительно выяснить истину, распри святых – они даже полезны для Церкви. Мы с вами помним распри апостолов Петра и Павла. И апостол Иаков, кажется, пишет нечто против апостола Павла в своих посланиях, и в то же время все они остаются апостолами. И эти конфликты разрешаются Церковью в Христовой любви.

Были и другие разногласия, доходившие до настоящих ссор. Это и знаменитая полемика архиепископов Константинопольских и архиепископов Александрийских. Если почитать, скажем, полемику Кирилла Александрийского и Златоуста, нам покажется, что это очень грубо.

Со Златоустом вообще произошла удивительная история. Когда архиепископ Епифаний Кипрский приехал по просьбе Александрийского Патриарха разбираться в проблемах кафедры Константинопольской, то он получил от Златоуста очень серьезный отпор и вынужден был уехать. Причем когда два святых старца прощались, то Златоуст пожелал Епифанию не доплыть до своей кафедры, а тот в ответ пожелал ему помереть в изгнании. Как ни странно, оба пророчества святых сбылись: Епифаний не доплыл до Кипра, умер во время путешествия, а Златоуст умер, как мы знаем, в гонениях. Но Церковь прославляет их обоих как великих святых.

Мы с вами помним о том, как преподобный Сергий вынужден был уйти от своего собственного брата, поскольку не было мира между ними. Но даже если этот союз любви был разорван при жизни святых, я думаю, что по смерти Господь связал их в Царстве Небесном. Поэтому я совершенно спокойно к этому отношусь.

Поскольку Церковь есть Тело Христово, то и в Церкви проявляются и реализуются халкидонские догматы. Соединение Божественного и человеческого, как во Христе. Мы не должны забывать, что члены Церкви – такие же люди, как все остальные, со всеми страстями. Мы должны бороться с этими страстями с помощью Божией, но иногда эти страсти нас, к сожалению, перебарывают. «Адам тот же, и Христос тот же, и дьявол тот же» – знаете, наверное, такую знаменитую цитату.

– Вот апостол Петр – духоносный апостол, и апостол Павел – тоже духоносный апостол. Церковь, в конце концов, принимает в их споре точку зрения Павла, получается, что в какой-то момент Дух отступает от Петра, но пребывает с Павлом?

– Об этом я и говорю. Полнота Церкви не в каком-либо конкретном человеке – не в апостоле, не в святом отце. Полнота Церкви в самом Христе. И проявляется она в том, что мы называем «консенсус патрум» – «согласие отцов», именно в этом полнота Духа. Но, как ни странно, она проявляется и через какого-то конкретного отца, который выступает против всех членов Церкви. Скажем, Максима Исповедника взять.

– Случай с Максимом Исповедником, конечно, вопиющий. Можно ли говорить, что он всей Церкви тогда противостоял?

– Нет. Как ни странно, можно говорить о том, что полнота Церкви как раз была в одном Максиме. Это не значит, что все остальные отпали навсегда – когда они потом воссоединились с Максимом, они воссоединились с Церковью. Я думаю, что нельзя говорить, что Максим противостоял всей Церкви, он был выразителем чаяния православных в Церкви, которые не имели такого дара писательского и дара полемического, который имел Максим. И они молча думали то, о чем Максим говорил вслух, понимаете? Очень часто один человек говорит то, что думают многие. Наверняка были и пресвитеры, и епископы, разделявшие его точку зрения и не общавшиеся с еретиками. Только мы о них не знаем, поскольку они скромно в каком-нибудь своем маленьком городке малазийском или ассирийском славили Бога в православии своем и сохранили Церковь вместе с Максимом.

Игумен Афанасий (Селичев). Фото: Сергей Чапнин

Каноны и догматы

Но это же всё мелочи. А вот каноны… Дайте уже указания, какие каноны исполнять или не исполнять? Они, Святые наши Каноны – это как Святые Догматы? Всегда и неукоснительно? Но всякий видит, что огромное число канонов не исполняется. И как теперь разобрать: хорошо, что не исполняется? Или плохо, что не исполняется? Можно всё-таки с евреем мыться в бане или нет? Для меня лично это достаточно насущное вопрошение – приходишь ты в баню, а вокруг никого.

Неисполнение канона о мытье в бане с евреем, или о нелечении у врача-язычника совершенно определенно девальвирует обязательность исполнения других канонов. Чем эти лучше тех? Как же ты к врачу-язычнику ходишь, а Патриарху с Папой встречаться не велишь? Тогда и ты не дозволяй засунуть себе шпатель в горло, не испросив у эскулапа справку о причащении.

Но что делать с канонами – непонятно совершенно. Потому что количество людей, приравнивающих канон к догмату, настолько велико, что вряд ли кто осмелится хоть что-то здесь разъяснять. При этом те, кто горой за догматичность канонов, требуют указаний для всех, что каноны все абсолютно святы для всех, и не примут хоть каких-то коррекций в этом их взгляде. С другого же фланга считают множество канонов устаревшими и тоже требуют указаний для всех об их отмене.