Архимандрит андрей (конанос): отнимая у детей христа, на что ты рассчитываешь?

Готовы ли мы захватить Рай?

Фото: tatmitropolia.ru

А молитва Иисусова расставляет все по своим местам. И ты успокаиваешься, обретаешь гармонию, равновесие, свое место в этом мире. Уходит ощущение раздвоенности. Как это прекрасно – когда звучит Иисусова молитва и желанный Господь становится твоим! Захват Рая – вот что это такое. Сейчас все берется приступом – хорошие школы, университеты, – давайте и мы возьмем приступом рай! Вопрос только – готовы ли мы это делать? И найдем ли себе там место? Скажу так: будешь повторять молитву Иисусову – найдешь. Повторять постоянно, постоянно – можешь? Можешь. Только не хочешь. Могу, но не хочу. По разным причинам.

Разве возможно, чтобы Господь наш Иисус Христос не помиловал того, кто при жизни призывал Его – постоянно, последовательно, смиренно, терпеливо, упорно, с любовью и от всего сердца, без расхождения слов с делом? Ведь в этой молитве мы просим о милости, о даровании рая. Неужели Он не даст рай, если всю жизнь просить Его об этом?

Однажды, когда я стоял на перекрестке, ко мне подошел нищий и попросил денег. Мелочи у меня не было, было пятьдесят центов и евро. Обычно я даю пол-евро, но в этом нищем было что-то такое, что заставило мое сердце смягчиться, и я подумал: «Сколько страдания и мольбы в этих глазах!» То, как этот человек просил милостыню, буквально заставило меня дать ему больше денег. И тогда я подумал: «Наверное, именно такими мы должны быть перед Богом – не просто просить о чем-то, а умолять от всего сердца. Тогда Он даст». Просьба должна идти из глубины души, с болью, любовью, жаждой и слезами. И тогда во время молитвы в нас проснется и расцветет та благодать, которую мы приняли еще при таинстве Крещения, когда в нас вошел Христос. Помните, крещаемых одевают в «светлые ризы»? Эта белая одежда символизирует чистоту и святость Божественной благодати, символизирует Самого Христа, потому что «елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (вы, крестившиеся во Христа, облачились во Христа)».

Мы крестились во имя Христа и оделись в Него словно в другую одежду, завернулись словно в покрывало. Где Христос? В нас. Как же так? Мы Его не видим! Не видим, не чувствуем, и потому на душе у нас пусто, грустно и одиноко; мы плачем, жалуемся и ропщем, нам постоянно нужны новые развлечения, люди вокруг, чтобы утешиться. А ведь Христос – с нами, Он в нас.

Но мы не зовем Его, не хотим увидеть – нас столько всего другого занимает! А Он смиренно ждет Своей «очереди». Ничего, подожду. Постою в очереди. Может быть, когда-нибудь он позовет и Меня, чтобы Я пришел к нему со Своими дарами. Сейчас он занят модой, телевизором, вкусной едой, интересными покупками… Когда же Меня он позовет, чтобы Я явился ему?..

А молитва Иисусова как раз и просит об этом: «Господи, услышь, приди к нам, яви Свой лик, и тогда мы спасемся! Мы хотим видеть Тебя, Господи, хотим видеть свет в Твоем свете. Неужели Ты не услышишь, если звать Тебя?»

Перевод Елизаветы Терентьевой для портала «Православие и мир»

Бывший «успешный праведник»

Очень важно спастись. Один мой друг, афонский старец-иеромонах, любит во время беседы с паломниками сказать неожиданно такое, что заставляет крепко задуматься

Например, может совершенно внезапно спросить: «А мы спасёмся?» Если понять глубину этой проблемы, всё остальное уйдёт на второй план

Один мой друг, афонский старец-иеромонах, любит во время беседы с паломниками сказать неожиданно такое, что заставляет крепко задуматься. Например, может совершенно внезапно спросить: «А мы спасёмся?» Если понять глубину этой проблемы, всё остальное уйдёт на второй план.

И для того чтобы не погубить свою душу, необходимо вести серьёзную борьбу, прилагая усилия – сознательно и со смирением.

Помните, что стало с евангельским фарисеем из притчи? Уже который раз мы об этом говорим. Он пришёл в храм, помолился и молитвой, несомненно, стяжал Божественную благодать. То есть до определённого момента всё было хорошо. Но, выйдя из храма, этот человек лишился всего. Только что был «успешным праведником», а домой вернулся полным неудачником, без всех тех даров, которыми, как ему казалось, он обладал.

Важны не слова, а то, что мы собой являем

Одна женщина рассказывала мне, как она ездила к старцу Порфирию в Оропос и у входа в его келью видела множество самых разных людей; некоторые  приходили с несомненно тяжкими грехами.

— Однажды я увидела там женщину, которая на самом деле была мужчиной. И подумала: «Зачем этот человек пришел к старцу?» А выяснилось (мне сказали об этом монахини, также ожидавшие батюшку), что этот человек специально приезжает к старцу за духовной помощью, и старец старается помочь ему.

Видите, даже такие  люди приходили к старцу Порфирию – и никого он не отталкивал. Поэтому ни о каком противостоянии здесь и речи быть не могло.

А к какому-нибудь другому священнику эти люди не пошли бы ни в коем случае – просто из страха. «Как можно рассказать ему о своих грехах! Страшно подумать, что он на это скажет!» — решили бы они. Вот мы с вами – яркий тому пример.

Даже дети, которые маленькие ангелы, и те нам сопротивляются. Почему? Подумаем-ка об этом и спросим себя: «А какой я человек? Что говорят обо мне люди, ожидающие меня к себе в гости? Они ждут меня с любовью и радостью или, напротив, говорят: «Ох, вот он идет – ну, готовьтесь, сейчас начнется!»?

— Почему ты не женишься, дитя мое? – спрашиваю я иногда какого-нибудь молодого человек, которому уже за тридцать.

— Отче, а для чего мне жениться? Я не видел у своих родителей ничего такого, чтобы самому захотеть создать семью. Своим примером они разочаровали нас, детей, в семейной жизни. Мы не хотим заводить семьи.

Важны не слова, а то, что мы собой являем. Христос проповедовал всего три года, и Его немногих слов хватило на то, чтобы коснуться людских сердец. А мы говорим своим детям тысячи слов, которые «в одно ухо влетают, в другое вылетают».

Тебе нужно причаститься, чтобы выздороветь!

Мне кажется, вера измеряется тем чувством, которое возникает при нашем приближении к Святой Чаше. Да, мы с вами говорили о том, что человек чувствует во время молитвы – и эти чувства также являются показателем веры, — но сейчас речь идет именно о Святом Причащении. Подходя к Чаше, чувствуем ли мы, как по-другому начинает биться сердце?

Молитва – это выражение любви к Богу. Приобщение Святых Христовых Таин – тоже, но помимо этого происходит еще и нечто большее, несравненно большее. Нет, мы не получаем при этом какую-то божественную силу, как думают те, кто говорит: «Тебе нужно причаститься, чтобы выздороветь!»

Конечно, причащение несомненно полезно для души и тела, но здесь нет никакого волшебства или магии. В нас входит Сам Господь. Наше тело соединяется с Его телом; в наших венах начинает течь кровь Христова; Его дыхание становится нашим дыханием. Мы начинаем являть с Ним одно целое – наше бытие смешивается с Божественным бытием, и жизнь Христа становится нашей жизнью, открывая горячее желание соединиться с Ним.

Приобщение Христовых Таин – цель Литургии. Именно для этого она служится. И те из нас, кто не приступает в данный момент к Святой Чаше, радуются за причастников и одновременно испытывают чувство, похожее на ревность. Ревность в хорошем смысле этого слова — когда думаешь: «Как же мне тоже хочется причаститься! В следующий раз непременно исправлю то, из-за чего сегодня не причастился; сделаю всё, что скажет духовник, и непременно причащусь!».

Если этого чувства нет – значит, человек не ощущает по-настоящему, что есть Причастие; он равнодушно смотрит, как остальные подходят к Чаше, думая: «Сколько можно? Скорее бы всё закончилось!». Святое Причастие не трогает этого человека.

Не только оправдывают, но и восхищаются

Современная церковная жизнь едва ли не сплошь соткана из недостатков, проблем, всевозможных неправильностей и заблуждений. Наших недостатков, наших проблем, наших неправильностей и наших заблуждений. И человеку, смотрящему на нее (или на нас) со стороны, трудно бывает понять: что же это такое — христианство в XXI веке, не утратило ли оно своей актуальности, не потеряло ли своей сути, живо ли в принципе оно. И все то же самое и, наверное, в еще большей степени — в отношении Церкви. 

Более того — подобные вопросы рождаются не только у наблюдателя внешнего, они порой не дают покоя и тому, кто, казалось бы, в церковной жизни основательнейшим образом укоренен, не просто укоренен, но и облачен саном…

Отчего так? Мне кажется, что объяснение заключается не в том, как много у сегодняшней человеческой составляющей Церкви пороков, могущих послужить причиной для преткновения. В другом: в каком-то удивительно поверхностном отношении к христианству у большинства наполняющих наши храмы людей. 

Слишком мало тех, для кого вера во Христа на самом деле является тем бесценным бисером, сокровищем, ради которого они готовы отказаться в случае необходимости от всего остального, тех, для кого без Христа жизнь настолько лишается всякого смысла и содержания, что она не только представляется без веры немыслимой, но и поистине становится невозможной.

И из-за этой поверхностности происходит страшная на самом деле вещь: то, что является по самой сути своей незыблемым, неизменным, начинает казаться абстракцией, чем-то, что не наполнено конкретным смыслом и содержанием, что можно трансформировать, усечь, отменить, просто забыть. И это не только о каких-то отдельных сторонах жизни христианской можно сказать, но и о Церкви в целом, и о вере как таковой в конечном итоге.

А в данном случае… В данном случае речь идет о монашестве и священстве.

Архимандрит Андрей (Конанос): Я снимаю свои священнические одежды

Ни для кого из нас не новость, конечно, что человек, принявший постриг, рукоположенный в священный сан, может не только отказаться от обетов, от предстояния перед престолом, но и уйти из Церкви. Это случается сейчас сплошь и рядом, заставляя чувствовать боль и вместе с тем внимательнее всматриваться в тех, кто рядом, и в себя самого, стараясь каждый раз понять причины, определить болевые точки, подготавливающие такой исход.

И чаще всего мы их находим: выгорание, усталость, разочарование, приводящее к надлому. Иногда — ложные мотивы рукоположения или пострига. Порой — утрата веры, порой ее отсутствие изначально (бывает и так).

Естественно, что в подобных случаях мы смотрим на произошедшее как на ошибку, на трагедию конкретного человека.

Но ситуация с о. Андреем совершенно иная. Он очень убедительно говорит в своем обращении о принятом им решении не как об ошибке, трагедии или же предательстве. Нет

Возвышенно и витиевато в нем сказано о конце одного этапа и начале другого — более важного и более высокого, предполагающего то же служение людям, но с большей честностью и искренностью. 

Если потратить время на прочтение комментариев, которых под текстом отца Андрея в фейсбуке огромное множество, мы увидим, что большинство подписчиков не только одобряют его отказ от сана и от монашества, но и восхищаются им.

Подписчики — это те люди, которые читали его посты, статьи и книги, учившие жизни ради Бога и с Богом, которые чтили его как служителя Христова. И они — восхищены…

Как это понять? Каким же страшным, тотальным должно быть размывание границ между истиной и заблуждением, между обязательным и непозволительным, между верностью и отступлением, чтобы люди, верующие во Христа, восторгались отказом от обетов, данных Ему, и от служения, благословленного Им?

Я хочу сказать об очевидном и непререкаемом — хочу именно потому, что оно перестало быть таковым.

Очевидное не очевидно и непререкаемое — пререкаемо

Когда человек приносит монашеские обеты, он приносит их не людям, это завет между ним и Христом. Обещание верности Ему. Так же, как вступление в брак, принятие монашества требует в идеале полной осознанности, ясности совершающегося выбора. Это слово, которое дается однажды и навсегда. 

Если в браке человек пережил разочарование, понял, что они с женой чужие люди, это всегда болезненно, но мы знаем немало случаев, когда, несмотря на сделанную ошибку и расторжение семейных уз, человек все же обретал счастье в новом союзе. Но в Ком разочаровывается отрекающийся от монашества, с Кем расстается, от Кого уходит? От Того, Кому сам себя вручил, с Кем соединился в этом удивительном «восьмом таинстве». 

Простителен ли этот грех, эта слабость? Думаю, что не нам, людям, судить об этом, поскольку не в нашем прощении или непрощении нуждается человек: прощение дарует лишь Господь, Чья милость безмерна. Он один знает силы человека и его слабость, боль и страдание, добродетели и пороки. Один ведает, под каким грузом тот пал, какая «последняя соломинка сломала спину верблюда».

С любимыми не расставайтесь. Архимандрит Савва (Мажуко) – о решении архимандрита Андрея (Конаноса)

Вопрос в другом: можно ли говорить об этом разочаровании как о прозрении, как о добродетели? Я думаю, что можно, но лишь в том случае, если человек перестает быть христианином и «находит себя» в какой-то иной религиозной традиции или же просто отказывается от религии как таковой. Но если он остается христианином, остается в Церкви, то — нет. 

Не так давно едва ли весь «православный фейсбук» был занят обсуждением того, имел ли право верующий и благочестивый при том человек оставить жену с пятью детьми и уйти к другой женщине, заботясь при том неформально и даже самоотверженно о первой семье. И большая часть откликов на ситуацию носила возмущенный характер. В настоящем случае постановка вопроса другая: может ли монах и пастырь оставить предстояние перед престолом, совершение Евхаристии и монашество и говорить об этом как о некоем движении вперед?

Кажется, все очевидно. Но возмущения — нет. Это и не страшно, наверное, возмущением мы все сыты по горло. Однако это — симптом. Грустный, явный, страшный — того, что именуется обычно апостасией. Процесс зашел так далеко, что, как я сказал выше, и очевидное не очевидно и непререкаемое — пререкаемо.

И, конечно, как бы там ни было, отец Андрей нанес своим уходом и обоснованием этого ухода удар Церкви, удар, стоящий в ряду других подобных, не первый и не последний, но особенно сильный. И хочется промолчать — потому что больно и на самом деле страшно. Но я уверен, что нельзя.

И я обязательно хочу сказать: нет, это не «конец одного пути» и не «начало другого». Не «возможность продолжать то же служение, но с большей честностью». Это беда, о которой скорбят Ангелы Божии, радующиеся покаянию падшего. И созерцая которую торжествует враг.

Простыми словами о главном

В православном мире очень много проповедников. Так почему же именно этот греческий Святой Отец находит такой мощный отклик в сердцах людей по всему миру? Наверное потому, что он говорит с людьми на их же языке. Отдает себе отчет в том, что популяризация церкви должна происходить с использованием всех доступных современных средств коммуникации. Не боится быть осужденным за это. Он несет Слово Божие всеми возможными способами, находит для этого разные пути. Объясняет непостижимые вещи самыми простыми словами. Слово «популярный» отражает сущность отношения людей к нему, но блекнет рядом с ним. Отец Андрей, скорее, прославлен и почитаем.

Семечко, полежи хоть немного

Потому старцы и пребывают в затворе, перед тем как выйти к людям. Посмотри, кто ждет их у кельи: какие странные, часто асоциальные, скандальные экземпляры встречаются среди нас! А старец выходит, смотрит на всех с любовью и добротой и начинает давать правильные советы. И ведь чего только не приходится ему выслушивать! Но даже на самые странные, самые глупые вопросы и просьбы подвижник отвечает спокойно, с пониманием и рассуждением, потому что молитва в уединении подготовила его к этому. Да, он выслушивает помыслы, грехи и много такого, чего не говорят даже на исповеди, но не впадает от этого в шок и ужас. И никого не отталкивает, потому что подготовился ко всему этому и внутри у него — покой.

Но это можно осуществить только наедине с собой, молча, в тишине, без шума и гама. Понимаешь? Это можно сделать, кстати, и на кухне, когда готовишь обед. Никого нет рядом, ты молча, спокойно помешиваешь суп. В такие минуты помыслы оставляют тебя, и можно легко открыть душу перед Богом. «Господи, поговори со мной!» И именно в такие моменты, когда вокруг молчание и тишина, можно понять другого человека, поставив себя на его место. Только тот, кто находит время для таких спокойных минут в тишине, может по-настоящему услышать и понять других.

А суперактивный, вечно по уши в работе человек никого не поймет, даже если будет стараться изо всех сил. Проблемы других кажутся ему поверхностными – потому что его жизнь поверхностна. Он нигде не может пустить корня, потому что не в состоянии остановиться. А без корней нет и качества.

Чтобы пустить корень, семечко должно оказаться на земле и полежать хоть немного. А для этого нужно время.

Господь не желает даже нашей молитвы, если между собой у нас нет мира

Я не знаю, какой путь Господь выбирает в каждом частном случае, но, безусловно, впечатление будет настолько сильным, что после этого ничто уже не сможет поколебать твою веру, что бы кто тебе ни говорил. Ты не будешь слушать никаких доводов, мнений.

Это как у влюбленных супругов: если кто-то посторонний начнет одному из них наговаривать на другого, его даже не станут слушать: влюбленные живут в другой реальности, живут друг другом, и их любовь и счастье так велики, что нет никакого дела до чужого мнения. Так и ты скажешь в ответ на всякие «разумные» доводы: «Я не понимаю вас, не понимаю ваших доводов. И спорить с вами не буду. Если вас не убеждает моя радость, мое счастливое лицо, то я, в свою очередь, даже не буду пытаться. Сами поймете, когда захотите».

Но, конечно, увидеть Христа, познать, ощутить Его можно только через отношение к другим людям. Невозможно обойти своего ближнего на пути к Богу

Очень важно, как мы относимся к другим. То есть если у тебя с людьми хорошие отношения, тебя любят, с тобой общаются, ты ко всем относишься со смирением и снисхождением, без гнева, резкости и раздражения, то в таком случае и правда открываешь Христу дорогу в твою жизнь

Потому апостол Иоанн Богослов и говорит в своем соборном послании, что невозможно любить Бога и при этом ненавидеть брата своего, который рядом, который — твой ближний. Ведь Бог дальше, чем ближние. Бога мы даже не видим. Как же можно говорить, что обладаешь живой верой и любишь Бога, Которого не видишь, огорчая при этом своего брата, которого видишь?

Господь говорит, что не желает даже нашей молитвы, если между собой у нас нет мира. «Сначала иди и примирись с братом своим». Ты не можешь приносить дары в церковь, не можешь приносить Богу свечи, пять хлебов и елей в надежде на встречу с Ним, если с ближним нет мира. Ты ничего не почувствуешь. Ничего.

Фото с сайта u-f.ru

Христос непременно найдет тебя, что бы ты ни делал

Некоторые люди, вернувшись домой в воскресенье из храма и переодевшись в домашнюю одежду, тут же и вести себя начинают по-другому. Они думают: раз литургия закончилась, то можно снова ругаться, грязно шутить, неуважительно разговаривать друг с другом — в общем, вести себя не так, как в церкви. Служба-то закончилась, мы не в храме!

Да нет. Церковью может стать и твой дом, и твой автомобиль, и комната, и каждый твой поступок. Пусть наша жизнь не будет похожа на рынок, где продается масса всего, а ладаном торгует лишь одна женщина с краю. То есть среди множества товаров можно при желании купить и немного ладана. Именно так мы представляем себе нашу жизнь, так представляем себе Церковь.

Церковь — это то, что всегда можно найти в дальнем уголке нашей бурной жизни, а хаос вокруг как был, так и есть. Нет, это не так. Церковь — во всем. Она наполняет собой все мои движения, слова, все дела, политику, искусство, историю. Все пропитано Божественной благодатью, все может стать поводом для явления Христа. И при чтении грамматики можно почувствовать Христа, как случилось с архимандритом Софронием, и во время работы в саду, когда копаешь землю — душа в такие минуты смиряется, вспоминая, что все мы взяты из земли, и земля эта наполнена творческим дыханием Бога. И все, абсолютно все может напомнить о Боге и привести к Нему. Главное — быть искренним: искренне стремиться ко Господу, искать Его. И тогда Христос непременно найдет тебя — что бы ты ни делал.

Попроси Его об этом. Скажи: «Господи, я слышал, что Ты есть. Слышал, но почувствовать Тебя я не могу, я не верю в Тебя. Но хочу, чтобы Ты пришел ко мне. Я не могу, а Ты можешь, Ты должен! Разве я могу познать Тебя? Разве мой ограниченный ум может постичь безграничного Бога? Разве может моя душа почувствовать Христа, Который выше всех наших мыслей и поступков?»

Наша реальность зависит от нас

Сколько времени вы молитесь в течение дня? И что чувствуете в эти мгновения? Думаю, мало кто из вас ответит, что во время молитвы он не помнит, ни где находится, ни который сейчас день и час… А этому нужно научиться — такой молитве, чтобы ощущать Одного лишь Господа и быть словно в раю. И когда начнешь молиться так за свое дитя, благодать Божия покроет его повсюду.

Как недавно рассказывала мне одна женщина, у которой все трое сыновей учатся за рубежом: «Один — в Америке, двое — в Англии. И я никак не вмешиваюсь в их жизнь — только молюсь. Это — моя забота о них, моя обязанность. Бог меня слышит, я обращаюсь к Нему и отдаю все, что в моих силах, — свою молитву. Раньше я волновалась, постоянно им звонила узнать, как дела — но им это быстро надоело. “Мам, ну хватит! Успокойся – для нас это будет самое лучшее!”»

Действительно, если заниматься, в первую очередь, собой, — люди будут чувствовать вашу любовь. Именно любовь, а не равнодушие.

Наша реальность зависит не только от Бога, Который попускает нам те или иные обстоятельства. Она зависит также и от нашей реакции на эти обстоятельства. Если мы хотим раздражаться — мы раздражаемся. А не хотим — не раздражаемся. Выходя из дома, говори себе: «Сегодня я пребываю в Боге».

Вас ждет множество искушений — на работе, от знакомых и так далее. Кто-нибудь непременно скажет что-то неприятное, будет действовать на нервы: «Когда же ты, наконец, выйдешь замуж?» Или: «Почему у твоей дочери до сих пор нет детей? Она уже два года замужем!» Или: «Какой-то ты напряженный… Конфетку хочешь?» Не будем на это реагировать.

Сувлаки и благодать

Сувлаки — греческий шашлык

Но вернемся к сувлаки.

Мы доехали до пекарни. Ребята вышли из машины, и один из них спросил меня:

– Отче, а с чем вы хотите сувлаки?

Я призадумался. И вдруг вспомнил, что мне рассказывали про один очень вкусный соус.

– Да с чем угодно!

– А сколько сувлаки вы хотите? Один или два?

Один, два… Почему не три? Но я ответил:

– Давайте два. – И с замиранием сердца добавил: – С соусом!

Ребята купили сувлаки, безалкогольные напитки, принесли мне два (а как хотелось еще!) шашлыка и спокойно принялись за еду. Начался дождь, и один паренек сел ко мне в машину. Мне было неловко есть у него на глазах – я знал его совсем мало, он недавно начал ходить к нам на бдения. А тут еще этот белый соус стекал у меня прямо по бороде – не испачкаться было невозможно… В общем, спокойно поесть у меня не получилось. «Матерь Божия! – вздыхал я про себя. – Только что служил литургию, молился в алтаре, все было так возвышенно – а сейчас ем шашлык на глазах у молодежи. Что они подумают?» Я терзался мыслью, как ребята расценят мой поступок. Терзался, но мне казалось, что их это тоже беспокоит.

Наконец с сувлаки было покончено. Мы попрощались и разъехались по домам.

И вот на следующий день я получаю смс. Наконец мы с вами дошли до того, о чем я говорил в самом начале. Смс было от того самого паренька, с которым мы сидели в машине. «Ну вот, – подумал я, – начинается».

Открыл сообщение и начал читать: «Отче, теперь я люблю вас еще больше». «Наверное, какая-то ошибка». – подумал я, но продолжал читать. «Чем больше я узнаю вас, чем чаще бываю у вас в храме, тем больше начинаю любить и уважать вас как личность. Потому что на вашем примере я вижу, что можно жить богоугодно и при этом – оставаться собой». Тут я остановился и решил прочитать смс с самого начала – юноша явно не собирался меня ругать, и я успокоился. Но на всякий случай еще раз проверил контакт – да, это был тот самый паренек, перед которым я ел сувлаки. Все было в порядке, я облегченно вздохнул: молодой человек не смутился моим поступком. И продолжил читать смс: «То есть можно быть настоящим христианином и несмотря на шашлык с соусом – Господь все равно примет твою молитву».

Опасения не подтвердились. Мой поступок не только никого не смутил, но и послужил поводом к тому, что этот юноша стал еще больше любить и уважать меня. И в очередной раз я понял, что иногда у нас в корне неверные представления о других людях. Например, ты боишься, что если на работе скажешь что-то, другим это не понравится и о тебе начнут плохо говорить. Однако в ряде случаев опасения оказываются напрасными. Напрасно мы терзаемся, напрасно мучаем себя подобными мыслями! Мир вокруг не так плох, как нам кажется.

К счастью, не все люди осуждают. Не все такие, как мы с тобой. Есть много хороших людей – смиренных, с открытым сердцем, принимающих нас такими, какие мы есть, и уважающих нас за это. Понимаешь?

Получив то смс, я ожидал прочесть: «Теперь, когда я увидел, как вы едите шашлык с соусом, я перестал вас уважать. Больше не ждите меня. Я не буду обращаться к вам за советом и помощью, не буду уважать и почитать вас. Все! Вы разочаровали меня, упали в моих глазах».

И что же получилось? Смс не просто оказалось совсем иным по содержанию; я не просто не упал в глазах этого юноши – я поднялся в его глазах! Благодаря какому-то сувлаки с соусом. Такого со мной еще не бывало.

Я продолжал читать: «Чтобы получить исцеление, не обязательно уходить в горы или затворяться в пещерах. Живя просто, можно почувствовать рядом Христа».

Какие слова в этом сообщении были ключевыми? Я вам скажу: «Живя просто». Если наша жизнь проста, если мы живем правдиво и искренне, то исцеление возможно. Возможно почувствовать Христа. Потому что Христос приходит только к таким людям – простодушным, любящим друг друга, как братья, относящимся ко всем как к равным.

А вот как заканчивалось это смс:

«Буду молиться о том, чтобы и дальше учиться у вас не только на словах, но и на деле, когда вы проводите с нами время. Благословите».

Так что вот. Как видишь, одно смс, полученное после шашлыка с соусом, может стать поводом для разговора на духовные, церковные, даже богословские темы. А вывод такой: все в этом мире пропитано Божией благодатью, Божиим благословением.

Перевод Елизаветы Терентьевой для портала «Православие и мир»

Мы – люди

Фото: spbda.ru

Эти слова старца произвели на меня тогда большое впечатление, и я вспомнил их в тот момент, когда ребята пригласили меня перекусить после литургии. И задумался: а что, собственно говоря, на самом деле является духовным, а что – мирским, светским? Я вспомнил отрывки из прочитанных книг, вспомнил беседы на конференциях и семинарах и сказал ребятам:

– Пойдемте! Я с вами. Нас ведь немного? Я не буду выходить из машины, подожду вас, а вы принесете мне еды.

– Хорошо! – согласились они.

И мы отправились на поиски шашлыков.

Представьте себе ситуацию. Только что мы, словно ангелы во плоти, пели: «Иже херувимы тайно образующе…»; затем, во время Евхаристического канона, я, облаченный в одежду Царства Небесного, призывал верующих устремить сердца горé, ввысь, и с кадилом в руках, воскуряя ладан Духу Святому, благословляя молящихся словами: «Мир всем!», молился о претворении честных даров.

И вот теперь я собираюсь поесть сувлаки. Странно, правда? Это никак не вписывается в то, что было только что, это очень приземленно. Вот почему я начал задаваться вопросами.

Пойти с ребятами и поесть сувлаки – чтобы они видели: я такой же, как и они. Тем более, что это правда.

И еще я вспомнил, как на богословских конференциях, во время кофе-брейков, куда все так радостно устремляются в перерыв, предлагаются разные сладости – булочки, плюшки и эти удивительные постные круассанчики с шоколадной начинкой. И вот ты подходишь, а тебе говорят: «Берите, берите, это постное! Не беспокойтесь!» И вот откусываешь кусочек, а шоколад так приятно тает во рту… «Это постный крем!» То есть я могу взять еще. «И вот эти тоже постные?» – «Да, это все постное! Ешьте, сколько хотите!» И мы едим. А затем возвращаемся в конференц-зал, где продолжаем говорить о старцах-постниках, которые носили одну рубашку, с годами протирающуюся до дыр.

А затем опять перерыв, и снова нас ждет угощение – сладости, сок… Кто-то закуривает в уголке… А потом – обратно в зал, и вновь разговор о высоком…

Так что одно дело – теория, а другое – практика. Подвижники не просто проповедовали – они жили так, как проповедовали. А мы только говорим о них. И мы – совсем другие.

Мы не понимаем, чего хочет Бог

Мы начинаем делать что-то, не понимая, к чему это может привести.

Не знаю, думал ли ты об этом когда-нибудь… Например, идешь в магазин, или просто куда-нибудь, или встречаешь вдруг кого-то и почему-то ведешь себя именно так, а не иначе – и совсем неизвестно, к лучшему все это или наоборот. Тебе не может быть заранее известно, верно ты поступаешь или нет; ведь ты не знаешь, что принесет с собой завтрашний день.

И это касается любых дел – даже таких, которые на первый взгляд кажутся очень правильными, благими и богоугодными. Согласен? Например, школа – что может быть лучше? А вот в случае с тем мальчиком – если бы в тот день отец не повез его в школу, не было бы и трагедии.

Что же, в конце концов, для нас лучше, а что – хуже? Это вопрос, на который, мне кажется, мы частично получим ответ лишь на закате жизни, а окончательно поймем уже в вечности.

Фото: russ.ru

Получается, мы тут не знаем, там пренебрегаем, а потом сидим и удивляемся. Вот ты, например, то и дело присылаешь мне сообщения, письма по электронной почте, постоянно спрашиваешь: «Я хочу сделать то-то, думаю поступить так-то и так-то. Скажите, это правильно?»

Так вот, поскольку мы не в состоянии предугадать, что будет, остается лишь одно. Об этом я скажу немного позже.

Вижу удивление на твоем лице. Тебе хочется узнать об этом прямо сейчас. Да, я действительно не знаю, что правильно, а что неправильно. Не знаю. Знаю лишь одно, и непременно скажу об этом, но – попозже.

Думаю, все было бы совсем иначе, если бы у нас была живая и ясная связь с Богом. По-настоящему ясная – прозрачная. Как бывает, когда другой человек просто и ясно говорит тебе, что на самом деле думает. Если бы такое же живое соприкосновение было у нас и с нашим Творцом, нашим Богом! Чтобы можно было спросить Его: «Господи, как мне здесь поступить?», и тут же получить ответ: «Делай то-то и то-то. Так будет правильно». – «Господи, а вот так – правильно?» – «Нет, так не делай. Это не приведет ни к чему хорошему. Измени свои планы». Будь наши отношения с Богом такими живыми и ясными, все было бы прекрасно.

Но этого нет. Нет ясности, простоты. Мы не понимаем, чего хочет Бог. Не знаем, чего Он хочет лично от меня, лично от тебя. А ведь то, что Господь хочет от меня, Он может не хотеть от тебя, и наоборот.

Идут годы, мы совершаем неверные движения, а затем переживаем. Начинаем что-то делать, думая, что это приведет к чему-то хорошему, а оказывается наоборот. Конечно, если смотреть вглубь, то всё в итоге к лучшему, но ведь мы страдаем, плачем! Нам кажется, что все плохо, мы постоянно беспокоимся и разочаровываемся.

Фото: the-village.ru

«Клянусь, не знаю Его!»

И Евангелие не скрывает от нас эту опасность. Наоборот.

Вспомним апостолов. Как Пётр говорил Господу? «Если и все отрекутся от Тебя, я никогда не отрекусь!» (Мф. 26:33) И отрёкся. Отрёкся, находясь рядом со Христом. Потерял веру. Тот самый камень, на котором «Я созижду Церковь мою» (Мф.16:18), покачнулся, сорвался со скалы и утонул. Причём несколько раз подряд – помните, как он испугался расспросов служанки? «Не знаю Его! Клянусь!» (Мф. 26:74) А Христос в это время был совсем рядом.

Или апостол Фома. Помните, он вообще сказал: «Если не увижу Его, не поверю!» (Ин. 20:25). Разве всё это — не кораблекрушение? У кого-то больше, у кого-то меньше…

Иуда вообще предал Христа, продав Его за тридцать серебряных монет. Будучи среди избранных, находясь в непосредственной близости от Иисуса, он предал Его и пошёл ко дну.

Я бы тебе ответил, но ты — в рясе

В школе моими любимыми учениками были именно «бунтари». Эти дети многому меня научили.

Однажды один мальчик опоздал на урок – он вошел, когда мы уже начали, а я всегда очень раздражался, если кто-то из ребят опаздывал: мне хотелось, чтобы в начале урока все уже были на своих местах – иначе, как я думал тогда, теряется уважение к учителю.

И вот этот несчастный паренек опаздывает на целых семь минут, потому что играл во дворе в баскетбол. Мало того: сев на свое место, он продолжает бить мячом об пол. Я рассказываю о Святом Духе, а из-под парты доносится: «Бум-бум-бум». И я сказал ему:

— Немедленно выйди из класса!

Я разозлился на этого мальчика и выгнал его с урока.

Но что он сказал,  перед тем как покинуть класс! Никогда не забуду. Этот паренек обернулся и произнес:

— Знаешь, я бы тебе ответил, но ты — в рясе.

Ох! Я тут же опомнился и спокойно сказал ему:

-Хорошо, только потому, что я в рясе, — выйди из класса!

И он вышел.

Я долго потом вспоминал этот случай. Бедный ребенок сказал очень правильную вещь! Да, я священник, но как человек с человеком я обошелся с ним просто отвратительно, выгнав с занятия по Закону Божию. Этот мальчик преподал мне хороший урок.

Господь будто сказал мне: «Батюшка, Я хочу, чтобы ты продолжал учить этих детей. Но с примерными учениками всё просто: просишь их встать – они встают, говоришь сесть – садятся. А вот можешь ли ты помочь трудному ребенку, смягчить его сердце? Можешь ли стать ему другом – чтобы при виде тебя он не шарахался в сторону на перемене?»