Протоиерей алексий уминский: «мы все ждем к себе милости, а к другим

Церковь — работа или служение?

Во время своих многочисленных интервью отец Алексий четко разграничивает, что в его представлении есть работа, а что служение. Быть священником — это не работа, ведь служение Богу и церкви совершается непрерывно к этому особенное отношение, а преподавание и журналистика — это работа. И так установлено было самим Господом.

Биография протоиерея Алексея Уминского наполнена разнообразными событиями, от деятельной комсомольской юности до священнического служения в настоящий момент. Он идет своим путем, ведомый благодатью Божьей.

Оставляя комментарий, Вы принимаете пользовательское соглашение

Дело священника — свидетельствовать о Христе

Чудным образом пришел Алексий Уминский к священству. Будучи 18 летним, во время паломнической поездки в Псково-Печерский монастырь он на службе услыхал проповедь отца Иоанна (Крестьянкина).

Несмотря на свою известность, отец Иоанн серьезно и ответственно подходил к своему послушанию и готовился к проповедям очень тщательно. Слова, которые прозвучали во время проповеди, внезапно обозначили для юноши цель и смысл его жизни.

Отец Иоанн говорил, что дело священника — свидетельство о Христе.

Эта цель, как вспоминает Алексий Уминский, звучала так отчётливо и в уме и в сердце, что у него не осталось сомнений — он непременно станет священником. Алексий поделился этими мыслями со своим духовником, на что тот ответил, что такого решения ждал от него уже давно.

Вот так, чудесным образом, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) благословил Алексея Уминского на священство.

Во время исповеди священник подобен строгому, но любящему отцу. Ведь речь идет о Спасении и Жизни Вечной его духовных чад

Отец Алексий был в мае 1990 года рукоположен, и определен служить диаконом в храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» города Клин. В этом же году, в сентябре, его рукополагают в священники, и следующие три года он служит настоятелем Успенского собора города Каширы.

Свое служение в Кашире батюшка вспоминает как время, которое стало для него не простым испытанием.

В тоже время отец Алексий признателен своим прихожанам. Они заложили в его душе наиглавнейшее для священника качество — любовь к людям.

Главное чего ждут прихожане от своего священника это понимания и сострадания.

Далее следует перевод в Москву. С 1993 по настоящее время отец Алексий Уминский несет служение настоятелем церкви Живоначальной Троицы в Хохлах. Кроме этого батюшка шесть лет возглавлял Свято-Владимирскую православную гимназию, даже сегодня, уже покинув свой пост, он остается ее духовником и преподавателем Закона Божия.

Писательская деятельность

О. Алексий входит в состав редколлегии журнала «Альфа и Омега». Известен он еще и как православный писатель.

Нравственное богословие

Книга «Основы духовной жизни», пожалуй, является самым известным произведением священнослужителя. Она представляет собой беседы о. Алексия, основанные на поучениях аввы Дорофея.

Приведены рассуждения на темы, оформленные в виде глав:

1. «О памяти смертной».
2. «О совести».
3. «О страхе Божием».
4. «О свободе и воле».
5. «О смиренномудрии».
6. «О лжи».
7. «О борьбе со страстями».
8. «О молитве».

В главе «О лжи» автор затрагивает тему ложной духовности. Например, протоиерей считает, что нельзя проводить молебны и панихиды сразу после Литургии. Некоторые люди приходят на них только затем, чтобы с нетерпением дождавшись окончания Евхаристии, просить Бога и святых о своем. Но важнее и выше Литургии ничего нет.

Также священнослужитель указывает на большое количество подаваемых на молебны и панихиды записок. Но вот людей, участвующих в этих богослужениях, очень мало.

Произведение написано понятно и доступно для современного человека.

Педагогические труды

Протоиерей особое внимание уделяет публикациям о детях в церкви. В статье «Размышление о школе и детях» он пишет об образовании и воспитании, противопоставляет православную и государственную школы (и не всегда последняя проигрывает)

В публикации «Детская исповедь» священник затрагивает проблемы формального перечисления грехов, понимания ребенком этого Таинства.

Как приобщать детей к церковной жизни, чтобы те, став взрослым, остались по-настоящему верующими людьми? Как правильно говорить с ребенком о вере? Как наладить отношения с подростком и помочь ему преодолеть кризис (в том числе и ослабление веры)? Ответы на эти и многие другие вопросы можно узнать из педагогических трудов о. Алексия.

Произведения, посвященные воспитанию детей в православной вере:

1. «Ребенок в церкви: заметки о высшем искусстве.» 2012.
2. «Ребенок в семье и церкви. Как не навредить детской вере.» 2016.
3. «Подросток в семье и церкви: преодоление зон недоверия.» 2017.

Протоиерей также читает лекции о педагогике в различных учреждениях.

Другие книги автора

Протоиерей Алексий Уминский является автором многих произведений. В них он затрагивает важные для каждого православного христианина темы о вере, о молитве, о духовной жизни. Часто в своих трудах писатель приводит цитаты из Евангелия, слова апостола Павла, святых отцов.

Произведения протоиерея:

1. «Тайна примирения. Беседа с прихожанами об исповеди», 2007.
2. «Практический справочник по православию», 2008.
3. «О чем говорит Христос: разговор о Евангелии со священником Алексеем Уминским», 2012.
4. «Человек и церковь: путь свободы и любви», в соавторстве с Этери Чаландзия, 2013.
5. «Божественная литургия: к чему готовит нас таинство Крещения?», 2013.
6. «Что я хочу от Бога», 2013.
7. «Что я хочу от церкви: о христианстве и духовном потреблении», 2014.
8. «Свеча — огонь любви. Как правильно поставить свечу?», 2015.
9. «Мы с тобой одной крови», 2015.
10. «Великий пост. Объяснение смысла, значения, содержания», 2016.
11. «Божественная литургия святителя Иоанна Златоуста: издание для народного пения с объяснениями протоиерея Алексея Уминского», 2017.
12. Семейное кино, 2021.

Книжное издание «Тайна примирения» возникло из пастырских бесед настоятеля. В ней священник пишет, что Таинство исповеди может не совершиться, если у человека нет настоящего покаяния и твердой решимости бороться с грехами. Мы успокаиваемся после исповеди, ничего не меняем в своей жизни, а потом происходит «полный откат назад».

Покаяние и исповедь — об этом рассуждает священнослужитель в своем произведении, написанном для нашего времени.

Биография священнослужителя

Будущий священнослужитель родился в столице в 1960 г., в юные годы отличался любознательностью и любовью к учебе. Родители Алексия не верили в Бога, отец трудился инженером, а мать — школьным учителем. Они привили сыну понятия справедливости и правды, но редко поднимали вопросы религиозного характера. Юноша поступил в комсомольскую партию, являлся усердным активистом, не пропускал собраний.

Протоиерей Алексий Уминский

Изменения в его мировоззрении начались после того, как его приняли в педагогический институт на факультет иностранного языка:

• В высшем учебном заведении Алексея прельстила свободолюбивая манера поведения студентов. Здесь молодой человек познакомился с культурой хиппи, расцвет которой произошел в 70-е годы XX столетия. А. Уминский отпустил длинные волосы и одевался в джинсовую одежду, посещал автостопом российские города, иногда имел дело с милицией.
• В институте он обрел друзей, почитавших законы христианства. Алексей познакомился с Евангелием и другой православной литературой, это помогло молодому человеку обрести веру в Бога. В возрасте 19 лет он прошел обряд Крещения. После окончания педагогического института будущий священнослужитель с большим желанием 8 лет проработал в должности учителя французского.
• В 1988 г. А. Уминский ощутил желание пойти по иноческому пути после того, как побывал на проповеди отца Иоанна. Через два года его возвели в сан диакона, а после нескольких месяцев службы в одной из церквей города Клина он был рукоположен в священнослужителя.
• А. Уминский вспоминает, что для Отечества этот период оказался тяжелым, новоявленного батюшку зачастую шокировало то, что говорили на исповедях миряне о грехах. Он рекомендует молодым клирикам в первые месяцы службы не давать конкретных советов, а пытаться слышать просьбу, молиться за прихожан и проявлять сочувствие.
• В 1993 г. А. Уминский перешел на службу во Владимирский храм Москвы. Вскоре батюшка получил должность управляющего духовной гимназии. В 1994 г. отца Алексея назначили настоятелем Троицкого собор в Хохлах, где он служит по настоящее время. Священник проявлял активное участие в деле возвращения этого церковного здания РПЦ. В 2002 г. батюшка получил сан протоиерея.

На заметку! В начале 90-х родители Алексия также приобщились к традициям христианства, сын лично обвенчал отца и мать. А. Уминский служит на правах белого духовенства, что позволяет ему вступать в бракосочетание. Со своей женой он познакомился в те времена, когда работал учителем в школе. Супруги родили двух сыновей, к сожалению, старший погиб в юном возрасте. Семья живет в скромной квартире в обыкновенной многоэтажке.

Это интересно: Белогорский Свято-Николаевский православно-миссионерский мужской монастырь в Пермском крае

Что ждет после смерти поверивших отцу Алексию людей

Как бы человек ни каялся, но если он не расскажет о каком-либо грехе на исповеди, и если священник не отпустит ему его, то после смерти душа человека встретит этот грех. И если грех большой, он воспрепятствует душе войти в Царство Небесное и низведет ее в ад.

Из сказания о мытарствах блаженной Феодоры православные христиане знают, что во время прохождения посмертных мытарств Феодора услышала от ангелов: «Нет иного пути для душ, восходящих на небо, все идут этой дорогой, но не все бывают так истязаемы, как ты и подобные тебе грешники, которые творят неполное исповедание своих грехов, из ложного стыда утаивая перед духовником срамные дела свои. Кто же чистосердечно рассказывает на исповеди все свои злые дела и жалеет о содеянном, того грехи невидимо заграждаются Божиим милосердием. И когда всякая покаявшаяся душа приходит сюда, воздушные истязатели, раскрыв свои книги, не находят в них ничего записанного, и такая душа, радуясь, восходит к престолу Божию».

Весна и уборка души

Пост – это как генеральная уборка квартиры. Я помню по детству — где-то в середине весны, когда уже солнышко начинает светить и можно спокойно открывать окна, люди делают уборку квартиры после зимы — моют окна, пылесосят, выносят коврики выбивать, сдувают с книг пыль, все переставляют в квартире. Ощущение от этой уборки у меня с детства  особенное. Во-первых, тревожное такое, радостное. Квартира вся проветривается сразу после зимы, появляется ощущение воздуха, свободы, чистоты необыкновенной и предощущение чего-то нового. Такое ощущение, что после  этой весенней генеральной уборки квартиры в этой квартире по-другому должна начать течь жизнь. Это одна из главных ассоциаций, связанных с Великим постом — генеральная уборка с проветриванием всего, что только можно проветрить, с вымыванием всего, что можно вымыть, и ожиданием того, что  после всего этого что-то обязательно должно поменяться.

Встреча с Христом или копирование форм?

— Мы привыкли в неофитстве видеть прекрасный романтический начальный период христианства. Но это все-таки относится не к нашей исторической ситуации, а к тому самому периоду, когда действительно рождалось христианство, как рождалась тогда и Церковь. И неофитство прошлых тысячелетий совершенно не похоже на наше неофитство, потому что Церковь об этом неофитстве благополучно забыла — в течение многих-многих веков она не нуждалась в неофитах и, собственно, никаких неофитов там не было.

Все развивалось совершенно традиционно, без проблем, из рода в род накапливались и передавались какие-то слои местных традиций, пока в России все не рухнуло. 

Неофитство появилось в момент разрушения Советского Союза, Берлинской стены и всего такого прочего, что подспудно нами воспринималось как разрушение основ, каких-то фундаментов, на которых мы привыкли находиться. 

И поэтому наше неофитство заключилось не только в том, чтобы радостно смотреть на открывшегося для нас Христа, но и в том, чтобы прежде всего сделать упор на копирование всех прочих форм, на поиски града Китежа, на Святую Русь, на репринтные издания — на то, чтобы повторить, как это было раньше, или узнать, как это на Афоне бывает или у тех, кто эту традицию хранил.

И все неофитство делает упор на то, как ту традицию, которую кто-то хранил, взять и перетащить в наши новые условия. И это, конечно, для нас отнюдь не является чем-то хорошим и радостным. На самом деле был совершенно удивительный период какого-то нового творения, свободы и узнавания нашей Церкви, рождения нашей Церкви в нас, но мы просто не знали, как это бывает, и поэтому ориентировались на какие-то образцы, которые сейчас торжествуют в нашей Церкви, в наших приходах и главное — в наших умах. 

Эти образцы настолько прочные, что шаг влево, шаг вправо воспринимаются как побег и ужас: «А вдруг это прелесть? А вдруг это что-то не то?»

Ты как живой христианин задаешь вопросы и думаешь: «Нет, наверное, так нельзя, так неправильно, так не получится». И действительно, подтверждение этому мы находим в приходской практике, которая сложилась за последние десятилетия в России. Последнее время стало чуть-чуть что-то меняться, но до этого все было очень строго.

Ты приходишь в храм, священник тебя спрашивает, все ли ты читал перед Причастием, знаешь ли ты все каноны, и нет никаких вариантов. У тебя есть только один молитвослов, который ты покупаешь в приходской лавке: он чуть больше, чуть меньше, иногда бывает молитвослов с переводом на русский язык, что не имеет абсолютно никакого значения. Ну на русском так на русском, какая разница? Дело же не в этом. 

Или ты видишь какие-то сокращенные молитвословы и думаешь: «А правильно ли это? В этом молитвослове не хватает таких-то молитв. А может быть, надо все-таки, чтобы их хватало?» И так далее, у тебя есть только молитвослов, акафистники, канонники — и нет никаких других форм молитв, на которые ты мог опереться. 

При этом общая практика заключается в том, чтобы как раз делать то, что делают все. Тебе дают установленную форму, в которой ты начинаешь читать утренние молитвы, а потом каешься: «Я сокращаю». Если человек не вычитывает все утренние молитвы, а сокращает, это уже вопрос покаяния и греха. 

Но на самом деле это безумие и наша трагедия, потому что мы начинаем относиться к форме как к самой молитве. 

Представить себя мертвым не получится

— Насколько сегодня ушло из нашей жизни такое понятие, как «память смертная»?

— Память смертная — это особенное чувство. Человек не может помнить о смерти, это неестественно для него. Знать о смерти человек не может, потому что он не имеет этого опыта. По крайней мере, мы понимаем, что такое болезнь, к болезни мы можем готовиться, можем ее лечить. У нас есть опыт болезни, опыта смерти у нас нет.

Это еще связано с тем, что человек не предназначен для смерти, не задуман для нее. Это одно из доказательств, может быть, бессмертия нашей души — то, что мы не можем представить себя мертвыми. Можем, конечно, как-то по-детски говорить: «Как я буду лежать в гробу». Но все равно это будет по-игрушечному для живого человека. Реально он не может представить себя мертвым, не может описать смерть, описать, как он не будет жить.

Для того чтобы понимать, что такое смерть, человеку необыкновенно важно знать, что такое жизнь. Часто есть лишь имитация жизни

Человек во многом имитирует свое бытие и думает, что он живет, что он чувствует, что он каким-то образом устраивает свою жизнь. А на самом деле ровно ничего не происходит, кроме той самой имитации: имитации отношений, мыслей, деятельности, творчества. Поэтому человек часто не очень понимает, что такое жизнь. Особенно — современный человек.

Древний, средневековый человек очень хорошо это понимал, потому что жизнь у него была абсолютно конкретно обозначена. Он жил всегда зачем то, для чего-то. Какой-то простой смысл жизни для него присутствовал всегда. Человек как религиозное существо даже в своем самом примитивном бытии все равно существует осмысленно. Его связь с иным бытием очевидна. А раз у тебя есть связь с инобытием, значит, ты через это инобытие можешь осмысливать свое бытие. То есть тогда, так или иначе, человек существовал в категориях смысла.

Чем меньше человек связан с иным бытием, тем меньше у него экзистенциального принятия жизни. Появляется имитация.

Напутствие отца Алексея родителям

Для родителей, желающих приобщить своих детей к традициям православия, интересна будет книга «Ребенок в семье и церкви. Как не навредить детской вере». В ней отец Алексей Уминский затрагивает вопросы о том, как приобщить ребенка к молитве, рассказать ему о православных таинствах, как избежать ошибок в воспитании. В своей книге, написанной на основе опыта работы в качестве директора и духовника православной гимназии, он пишет о месте ребенка в православном приходе, о духовности в жизни детей. Данная книга по праву является выдающимся трудом в сфере православной педагогики и может претендовать на то, чтобы стать настольной книгой для многих родителей, желающих воспитать своих детей согласно православным традициям. Таким образом, отец Алексей является не только выдающимся публицистом, но и замечательным педагогом.

Алексей Уминский, книги которого вдохновляют людей идти к Богу, является автором еще одного замечательного произведения — «Что я хочу от церкви». В этой книге он пытается ответить на такие насущные для всякого человека, ищущего Бога, вопросы: «Зачем мне Церковь, если и без нее я могу верить в Бога?» Книга рекомендована для прочтения людям, еще не ощутившим потребности в своем сердце прийти в церковь. Он утверждает, что именно Церковь является тем местом, которое единственно предоставляет человеку возможность соединиться с Богом. Отец Алексей доходчивым языком пишет об особенностях православного богослужения, раскрывает читателям смысл обрядов, рассказывает о неожиданных моментах, с которыми может столкнуться человек, придя в православный храм. Отдельное место в книге уделено полемике с людьми, критично относящимися к православной церкви, но тем не менее считающими себя православными. Книга даст ответ на многие вопросы лицам, желающим ближе познакомиться с миром православия.

Особого внимания заслуживает книга, которую написал Алексей Уминский — «Евангелие от Марка».

Особенность писательского дарования отца Алексея заключается в его исключительном умении говорить простым языком о достаточно сложных вещах. Поэтому его произведения легко читаются. Они понятны для читателей с различным уровнем образования, социальным положением и жизненным опытом. В качестве его соавтора выступает известный журналист Этери Чаландзия, вместе с которым исследуются вопросы снижения внешней привлекательности Церкви, особенно среди молодежи, развеиваются мифы, связанные с православием.

В чем заключается полнота бытия в человеке?

Полнота бытия в человеке заключается в том, что человек понимает, что он без Бога не может жить. Мне один грузинский священник рассказывал историю, как какая-то молодая журналистка пришла к Патриарху Илии II брать интервью. Он совершенно удивительный человек, очень открытый, очень доступный. И вдруг она ему говорит: «А докажите мне, что Бог есть». Представляете?

У аввы Дорофея написано, что есть три ступенечки страха Божия: первая ступенечка – раба, когда человек начинает для Бога работать из страха перед вечными муками, вторая ступень – это ступень наемника, когда человек начинает идти этим путем, зная, что его ожидает награда в Царстве Небесном. А третья ступенечка называется сыновство — когда человек не думает уже о муке и не ждет никакой награды, просто любит Бога — это и есть полнота бытия.

О Боге мы не знаем ничего

Когда мы пытаемся говорить о Боге, мы исходим из своего опыта познания мира. Мы знаем свет таким, как мы его видим и ощущаем. Наш опыт жизни происходит из наших проб и ошибок, удач и потерь. Мы знаем о любви, милосердии, справедливости и правде ровно настолько, насколько это отражает наш жизненный опыт.

А Бог выше всякого человеческого опыта. Поэтому о Боге нельзя сказать, что Он – свет, что Он – жизнь, что Он – любовь, что Он – милосердие. О Боге нельзя сказать ничего такого, что определяло бы его человеческим словом и человеческим опытом. Он бесконечно больше всех тех слов, которые мы можем произнести и бесконечно больше всякого человеческого опыта, накопленного за все существование мира. Евангелие от Иоанна Богослова говорит нам прямо: «Бога не видел никто никогда» (Ин.1:18). И при этом Евангелие же говорит нам: мы должны всем сердцем, всею мыслью, всею крепостью, всею жизнью своею Бога любить – это самая главная заповедь (Мк. 12:33).

В этом есть огромная проблема для каждого человека, который пытается наладить свои отношения с Богом. Когда Бог невидим, непостижим, когда Бог непознаваем совершенно, когда о Боге ничего нельзя сказать — тогда человек свои отношения с Богом очень упрощает. Как обычно человек говорит о своей вере в Бога? «Что-то такое там есть». Вы знаете, это очень честный ответ. Это очень честное определение своей веры, как бы оно ни казалось нам банальным или каким-то недостаточным. Мы знаем «Символ веры», мы знаем догматы нашей Церкви, мы много чего знаем. Но, по сути, о Боге мы не знаем ничего. “Что-то там есть” – и тогда человек к чему-то такому «что-то там есть» начинает обращаться.

И тогда человек ищет способ, который стал бы возможным условием наладить эти отношения. В примитивном человеческом обществе или в язычестве это всегда выражалось через жертвоприношение.

«Все стоят в масках и не болтают. Тишина идеальная»

— Что испытывает священник, который служит в пустом храме?

— Это прекрасно, и это бывает с любым человеком. Он приходит на какую-нибудь раннюю службу — и вдруг оказывается, что вся Литургия для него открыта, а он особенным образом открыт для Бога. Тишина и немноголюдность бывают удивительно хороши. 

Священнику и без ковида часто приходится служить в пустом храме, в будние-то дни в центре Москвы. Мы все привыкли. Это огромное наслаждение, когда в храме есть три-четыре человека, и они молятся вместе с тобой. Не то что кто-то пришел «постоять» Литургию, кто-то — встретить друзей, кто-то детей в воскреску привел, кто-то — на чаепитие. В этом нет ничего плохого, это нормально, но в храме наступает иногда такой шум, что деваться некуда. Во время причащения священников в алтаре должна быть полная тишина, а у людей — переменка. 

Сейчас все стоят в масках и не болтают. Тишина идеальная. Расставлены стульчики, можно посидеть, всем хватает места. И все, кто приходят сейчас в храм, молятся и причащаются. 

— Так что же мы тогда переживаем, что люди в храм перестали ходить? Наоборот, тишина, сосредоточенность, ушло все лишнее.

— Переживаем, потому что все случилось неправильным образом. Как только внешних обстоятельств не будет, этого тоже не будет. Человек не станет делать то, что ему не свойственно. 

Да, иногда священнику бывает очень хорошо послужить в пустом храме, потому что там очень маленький круг молящихся, но он — настоящий. Это не значит, что надо всех других как-то выгонять. Храм — это место, где людям хорошо, даже если они не понимают до конца, почему это так. Даже если они не умеют себя держать в таком духовном напряжении, чтобы все время быть как свеча горящая. Да и священник таким не бывает. Мы все люди. Поэтому чего требовать от других… 

Протоиерей Алексий Уминский. Фото: Анна Данилова

Я просто говорю о том, что сейчас есть какая-то странная ситуация. Все вроде правильно, но оно произошло каким-то неестественным образом, помимо нашей воли. Чему-то она может научить, конечно, но мы быстро забываем такие уроки. 

Адвокаты были настроены скептически

— Суд начинался в 11.30, но мы пришли сильно заранее, — рассказал отец Алексий. — Потом заседание перенесли на 14.00, мы ждали. Нас спас отец Дмитрий (Першин) (смеется). Он хоть и опоздал, зато принес бутерброды. Это немного скрасило ожидание. Само же заседание прошло стремительно, за час, закончилось в 15.00.

Мы находились не в самом зале, где было много народу, а в коридоре, и следили за трансляцией. Ждали, когда нас начнут вызывать в зал зачитывать поручительства за Алексея, чтобы суд их учел. Но до суда дело не дошло – вот что было по-настоящему удивительно!

Конечно, все мы надеялись на благополучный исход, но адвокаты были настроены скорее скептически и говорили, что может быть продление.

Поэтому, когда сам прокурор попросил, чтобы Алексея выпустили, судья даже не поверил! Два раза переспросил…

Конечно, наше присутствие там не было решающим, но адвокат Валентин Карелин сказал, что оно крайне важно, как и заранее поданные нами поручительства, которые сыграли свою роль. И еще – нам было важно это узнать – письмо священников, как и другие коллективные письма в защиту арестованных, – были приобщены к делу

Значит, все не зря!

Личная жизнь священника

Об этой стороне жизни отца Алексея известно совсем немного. Живёт он со своей семьёй в обычной девятиэтажке, как и большинство современных горожан. Матушка работает врачом и тоже служит людям, как говорит Алексей Уминский (священник). Дети его уже достаточно взрослые: старший сын живёт самостоятельно, а младший – студент. Он учится на историческом факультете и пока делит свой кров с папой и мамой.

Ещё один сын Алексея Уминского – Демиан — трагически погиб в юном возрасте. Об этом также известно очень мало. Демиан был очень талантливым юношей, любил церковь и все, что с ней связано. Мальчик с детства мечтал быть священником. Видимо, поэтому в его послужном списке было и пение на клиросе, и алтарная служба, и даже колокольный звон. Все, за что Дема брался, он всегда делал творчески, с душой.

Дело священника — свидетельствовать о Христе

Чудным образом пришел Алексий Уминский к священству. Будучи 18 летним, во время паломнической поездки в Псково-Печерский монастырь он на службе услыхал проповедь отца Иоанна (Крестьянкина).

Несмотря на свою известность, отец Иоанн серьезно и ответственно подходил к своему послушанию и готовился к проповедям очень тщательно. Слова, которые прозвучали во время проповеди, внезапно обозначили для юноши цель и смысл его жизни.

Отец Иоанн говорил, что дело священника — свидетельство о Христе.

Эта цель, как вспоминает Алексий Уминский, звучала так отчётливо и в уме и в сердце, что у него не осталось сомнений – он непременно станет священником. Алексий поделился этими мыслями со своим духовником, на что тот ответил, что такого решения ждал от него уже давно.

Вот так, чудесным образом, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) благословил Алексея Уминского на священство.

Во время исповеди священник подобен строгому, но любящему отцу.  Ведь речь идет о Спасении и Жизни Вечной его духовных чад

Отец Алексий был в мае 1990 года рукоположен, и определен служить диаконом в храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» города Клин. В этом же году, в сентябре, его рукополагают в священники, и следующие три года он служит настоятелем Успенского собора города Каширы.

Свое служение в Кашире батюшка вспоминает как время, которое стало для него не простым испытанием.

В тоже время отец Алексий признателен своим прихожанам. Они заложили в его душе наиглавнейшее для священника качество – любовь к людям.

Главное чего ждут прихожане от своего священника это понимания и сострадания.

Далее следует перевод в Москву. С 1993 по настоящее время отец Алексий Уминский несет служение настоятелем церкви Живоначальной Троицы в Хохлах. Кроме этого батюшка шесть лет возглавлял Свято-Владимирскую православную гимназию, даже сегодня, уже покинув свой пост, он остается ее духовником и преподавателем Закона Божия.

Дай мне МОЕ

Вам не кажется, что когда мы накладываем на себя крестное знамение, мы себя перечеркиваем? Мы перечеркиваем себя ради Христа. Это значит сказать Богу: «Все мое – Твое». Если мы с Вами вспомним Евангелие от Луки, 15 главу, там звучат эти же самые слова. Старший сын подходит к отцу и говорит – как же так, ты принял этого своего младшего сына, который все расточил, а мне не дал даже козленочка. А отец ему говорит: «Сын, все мое – твое». Те же самые слова Бог обращает к нам. А мы хотим от него взять только то, что нужно сейчас нам. Мы не хотим взять от Бога все. Мы хотим только маленькое. Как младший – дай мне МОЕ.

Когда мы говорим «отвергнись себя», это значит, забудь про то, что «дай мне мое». Это готовность открыться для Бога — тяжелейшая вещь, страшнейшая вещь. Открыться так, чтобы ничего своего не осталось. Чтобы все место в каждом из нас было доступно для Бога. Чтобы все для него было доступно – не какой-то отдельный участочек нашей жизни, а вся наша жизнь. Потому что он же нам всего себя отдает. А мы же, когда причащаемся, не всего Его хотим взять, а только то, что нам больше нравится.

Подмена жизни

— Мы действительно стали себе очень много разрешать – все читать, все смотреть, все говорить. И более того, любой запрет, который сегодня звучит, в православном окружении воспринимается очень странно. В светском коллективе можно сказать: давайте не будем ругаться, давайте не будем осуждать, давайте не будем о человеке за глаза нехорошо говорить, — и это совершенно невозможно сделать в православном обществе, потому что все скажут: «Да ты хочешь быть святее Папы Римского, да мы не в осуждение, а в рассуждение, все это можно». С какого места выстраивать для себя, где границы-то эти брать? Когда на всякое действие уже есть внутреннее объяснение, разрешение, понимание? Как расти вглубь? Знаешь, как исповедоваться, как готовиться к Причастию, как ходить на службы. А  про внутренний христианский рост для мирян написано очень мало.

— Это нормально, когда для новоначальных все расписано, а для людей, которые в Церкви давно, нет гарантированных и ясных указаний. Когда дело касается монастыря, это понятно, это —  особая сфера жизни. Когда человек в монастыре живет, он подчинен такому ритму жизни, из которого, если он ему отдался своей волей и чуть-чуть еще трудится, он выйти не может. Там есть свои монашеские искушения, не постижимые для людей, живущих в миру, своя тоска и тяжесть монашеского креста.

Но мы в таком положении, когда с утра до ночи бесконечная суета, бесконечная гонка. От информации срывает голову, ты всем должен, всем нужен, и тебе еще нужно найти время остаться с самим собой наедине и еще с Богом поговорить. Невозможно жизнь человека в миру сделать имитацией жизни в монастыре. Невозможно сделать  постоянный мирской устав, которому бы ты соответствовал. Здесь пространство свободы, и пространство твоих ошибок, твоего личного ежедневного выбора.

Человек ежедневно много раз делает свой выбор. Этот выбор — сердцевина нашего бытия. Если человек об этом вообще не думает, то непонятно, живет ли он. Потому что тогда его жизнь — это деятельность.

Про планы на будущее

— Отец Алексий, скажите, пожалуйста, какие у вас планы на конец самоизоляции, что вы будете делать в первую очередь, уже думали об этом?

— Вы знаете, я никаких планов не строю, у меня, в принципе, их нет. Я как-то совершенно об этом не задумываюсь, мне в голову не прилетает никаких идей, что я сейчас нахожусь на самоизоляции и изнываю: «Ну, когда же это кончится, ну, когда же?» — у меня такого состояния нет. Я вполне спокоен. 

«Страх за ближних учит нас любви». Протоиерей Алексий Уминский — о вере и ответственности во время эпидемии

Более того, скажу, что я, может быть, занят сейчас гораздо больше, нежели во всякое другое время. У меня так много этих эфиров, Zoom, всевозможных конференций, всевозможных каких-то выходов в эфир и разговоров с разными людьми, что я никогда так сильно занят не был, как сейчас. У меня появились какие-то важные вещи, я начал очень много думать. 

Поэтому я не думаю о завтрашнем дне. Я не знаю, что будет завтра. Может быть, сегодня для меня наиболее стало очевидно, что я почему-то не думаю о завтрашнем дне, не знаю, почему. Поэтому планов я не строю никаких. 

— Планы на после самоизоляции у вас, наоборот, немножечко отдохнуть от активной работы?

— Не знаю, посмотрим, посмотрим. Я не знаю, когда кончится вся эта самоизоляция. 

— Да, конечно, мы думаем, первое сентября будет у детей вообще или нет? Было ли что-то, что вам было сложно в этой изменившейся ситуации? 

— У меня сложность одна большая — это мой папа, которому 85 лет, который живет в строгой самоизоляции. Я его очень просил никуда не выходить из дома, и он сидит у себя. У меня есть некая сложность, потому что я очень боюсь, что могу как-то принести ему заразу какую-то. 

Я, слава Богу, сделал недавно тест на коронавирус, он отрицательный, поэтому могу, наверное, себе позволить сейчас поехать к папе, привезти… Там ему привозят продукты, и я в свое время привозил, чтобы как-то его навестить, побыть вместе с ним в это время хоть какой-то маленький период. Для меня это очень большое переживание. Наверное, только это — мой старый отец, который сидит один, с которым я боюсь встречаться и боюсь принести ему вред.